Адрес «Садово-Кудринская, дом 3» вызывает у меня такую противоречивую гамму чувств и эмоций, что совершенно непонятно, куда же обращён их результирующий вектор.

С одной стороны, в находящемся по этому адресу солидном трёхэтажном здании начиналась моя научная карьера. – Три года работы в биохимическом кружке, три года аспирантуры, восемь лет – младшим научным сотрудником.

С другой стороны, благополучно начавшись, карьера неожиданно отвернулась от меня, приковав чуть ли не пожизненно к должности мэнээса.

Здесь зародилось практически всё, что ныне составляет мою гордость. Но здесь же мне категорически запрещали заниматься всем тем, что составляет эту самую гордость.

Поэтому, когда мне доводится проезжать на машине мимо этого здания, я ещё на подъезде к нему начинаю волноваться и испытывать одновременно и острую ностальгию, и не менее острую горечь.

Но я взялся за этот рассказ вовсе не ради своих воспоминаний. У данного здания – большая история, – настолько большая, что она делает его историческим.

Однако времена переменились: два так называемых ремонта надежно похоронили прошлое – так, как будто его и не было. На здании нет ни мемориальной доски, ни чего другого, что могло бы напоминать о том, чтó здесь когда-то происходило.

Вначале в нём устроили коммерческий банк, затем наш вуз вновь вернул себе это здание – но не ради восстановления его прошлого статуса, а лишь для того, чтобы засунуть сюда пару второстепенных кафедр. И вот уже ни новые обитатели, ни их студенты даже не представляют себе, чтó видели стены здания, в котором они находятся.

Так что же здесь было прежде?

Первоначально, ещё до революции, в этом здании помещался женский пансион, для которого оно, собственно, и было выстроено. По легенде, какое-то время в пансионе училась Марина Цветаева.

После же революции судьба здания круто изменилась. Оно было передано кафедре биохимии медицинского факультета Московского Университета.

В 1924 году, когда умер В.И.Ленин, кафедрой заведовал профессор Б.И. Збарский. Именно ему, вместе с морфологом В.П. Воробьёвым, было поручено сохранение тела Ленина.

Как известно, с заданием они справились, разработав специальный бальзамирующий раствор и методику его применения. Однако бальзамирование не стало одномоментным актом, а требовало постоянного наблюдения за телом и периодических профилактических процедур.

В 1930 году медицинский факультет Университета был выделен в самостоятельное учебное заведение (1-ый Московский медицинский институт), в состав которого вошла и кафедра Б.И. Збарского вместе с занимаемым ею зданием на Садово-Кудринской улице.

На кафедре проводились актуальные по тому времени научные исследования. Но вместе с тем на ней продолжалась и работа по сохранению тела вождя.

В 1939 году для осуществления исключительно этой работы на третьем этаже здания основали закрытое, режимное учреждение – Лабораторию при Мавзолее В.И. Ленина. Ей же было отведено небольшое двухэтажное здание во дворе; там располагался морфологический отдел.

К этому времени В.П. Воробьёв уже умер (в 1937 г.), так что вопрос о главе новой Лаборатории не стоял: им был назначен Б.И. Збарский, продолжавший руководить и кафедрой биохимии 1 ММИ.

За успешное выполнение задания особой государственной важности Збарский получил звание Героя Социалистического труда и был избран академиком АМН СССР.

Однако в 1952 году он был арестован по так называемому «делу врачей».

Его сменщиком на обоих постах (заведующего кафедрой и директора Лаборатории при Мавзолее Ленина) стал профессор кафедры С.Р. Мардашёв. Он возглавлял миссию сохранения тела Ленина до начала семидесятых годов.

При С.Р.Мардашёве в основном здании появилось и третье научное учреждение – Лаборатория энзимологии АМН СССР. Лаборатория не входила ни в какой институт, а была самостоятельным учреждением Академии медицинских наук.

Мардашев, как и Збарский, стал Героем Социалистического труда, а также академиком АМН СССР. Более того, он достиг должности первого вице-президента этой академии.

Чем выше становилось его положение, тем более значения приобретало и здание по Садово-Кудринской, 3. В нем начали проходить заседания экспертных советов ВАК; сюда, на кафедру биохимии 1 ММИ, ездили повышать квалификацию биохимики всех медицинских вузов СССР. Здание превращалось в один из центров биохимической науки.

Эта тенденция сохранялась и при приемнике С.Р. Мардашёва – С.С. Дебове, тоже выходце с той же кафедры. Тем более, что став Директором мавзолеевской Лаборатории, Дебов быстро получил все атрибуты предшественника – звание Героя Социалистического труда и должность первого вице-президента АМН СССР.

Одновременно С.С. Дебову пришлось возглавить созданную под С.Р. Мардашёва Лабораторию энзимологии.

А на заведывание кафедрой его уже не хватало; туда назначили менее видного человека. Увы, авторитет кафедры после этого стал неуклонно падать.

Обе же Лаборатории продолжали процветать и расширяться.

В начале восьмидесятых годов для Лаборатории при Мавзолее неподалёку (в двух троллейбусных остановках) построили роскошное здание из стекла и бетона. Так дом 3 на Садово-Кудринской лишился наиболее влиятельного своего «постояльца».

Но за счёт этого оставшаяся здесь Лаборатория энзимологии преобразовалась аж в Институт (тоже энзимологии). И была даже назначена головным научным учреждением по проблемам генной инженерии.

Такой интеллектуально насыщенной, причём, насыщенной именно биохимией, была вся атмосфера этого удивительного здания на протяжении почти шести десятилетий.

Пиршество оборвалось в 1985 году.

За год до того было объявлено о реконструкции здания. Причем, сотрудников и кафедры биохимии, и Института энзимологии попросили высказать свои пожелания о характере необходимых изменений. Люди увлечённо проектировали свои будущие рабочие места.

Летом 1985 года всех временно, на короткий срок, перевели в малопригодные помещения. Но оказалось, что не временно, а навсегда. Потому что чуть ли не сразу здание сдали в долгосрочную аренду Всемирному банку, который, действительно, осуществил ремонт – но по своим чертежам.

На новом месте Институт энзимологии скоро вообще прекратил своё существование, влившись в состав другого НИИ. А кафедра биохимии так и осталась без своего корпуса, без студенческих лабораторий – и с тех пор на занятиях, по существу, не проводит практических работ.

Вот и вся история дома №3 по Садово-Кудринской.

Как видите, она тесно связана с Мавзолеем В.И. Ленина. Уже с поздних горбачёвских времён стоит яростный гул толпы, требующий прекратить «эксперимент» и предать тело Ленина земле.

Зачем они все кричат? – Из христианского сострадания, из человеколюбия? Отнюдь. Это лишь способ самовыражения – когда ни чём ином выразиться не дано или не хочется.

А ведь с каким любопытством все смотрят на иссохшую мумию Тутанхамона или на несколько косточек («мощи») какого-нибудь «святого»!

И если бы вдруг обнаружилось забальзамированное тело пусть даже самого злодейского из всех злодейских властителей, жившего тысячу лет назад, то требование его немедленно захоронить сочли бы просто сумасшедшим.

Потому что безумно хоронить Историю, какой бы неприятной она ни была.