Попав на Фэйсбук, я то и дело начал сталкиваться с этим феноменом. Чтó бы сгоряча ни ляпнул ваш собеседник в пылу научного спора, какую бы нелепость ни сморозил, – потом он затратит уйму и своих, и ваших сил, доказывая,

- что это вовсе не нелепость, а глубочайшая мысль;

- или что вы его неправильно поняли, а на самом деле он сказал совсем иное;

- или уведет дискуссию в такую болотную топь, в которой вы со всей вашей правотой будете выглядеть жалким идиотом.

В общем, проявит чудеса изворотливости. И будет заниматься этим отнюдь не со зла, не из вредности своего характера, а просто потому, что совершенно искренне не может допустить сомнительности хотя бы одного своего утверждения.

Да и как это вообще можно допустить?!..

Примеров, как я уже сказал, много. Приведу два из них, наиболее наглядные.

ПРИМЕР 1. Как-то около месяца назад в комментарии к одной публикации я напомнил результаты своего анализа, приведённые в книге «Геронтология in polemiko».

«Между прочим, – написал я, – после n клеточных делений количество укорочений P не одно и то же у всех теломер, а образует биномиальное распределение Бернулли.»

Боже, какого монстра я возбудил в душе одного из своих фейсбучных друзей! (Обозначим его буквой Х). Он – из тех людей, которые начинают что-то категорически утверждать ещё до того, как поймут, о чём речь.

Так и здесь: Х сразу сразил меня сообщением, что я в данном вопросе неграмотен, и он, как человек, профессионально занимающийся статистикой, меня поправляет. К моему сведению: биномиальное распределение и распределение Бернулли – не одно и то же, а второе – частный случай первого (или наоборот). И поэтому мои заключения неверны.

Я сильно смутился: неужели я ошибся?! Как же нехорошо! Делать подобные ошибки в книге – совершенно непозволительно. Поскольку это было для меня очень неожиданно, я сразу не мог вспомнить, как там есть на самом деле, и готов был поверить своему критику.

Но, с другой стороны… Я взял с полки другую свою книгу: «Элементы математики и физической химии для биологов». Это своего рода краткое изложение указанных дисциплин; в частности, её математическая часть написана на основе лекций, прослушанных во время моего обучения на физическом факультете МГУ. Ошибки тут, да ещё такие грубые, почти исключены.

Ищу… нашёл… читаю… И вот, пожалуйста: биномиальное распределение обозначается ещё как распределение Бернулли, которое описывается одноимённой формулой. У него есть два частных случая – распределения Лапласа и Пуассона.

На душе сразу отлегло. Но для подстраховки посмотрел ещё, что об этом сообщают в Интернете. Оказалось, то же самое.

Всё это заняло какое-то время. Наконец, я ответил Х по существу. Такая моя дерзость удивила и покоробила оппонента. Согласиться с тем, что, оказывается, прав я а не он, было выше его сил. И началось…

- То Х утверждал, что биномиальное распределение и распределение Бернулли различаются биномиальным множителем (С из n по k).

- То пытался проверить меня на знание распределения Пуассона и затем поздравлял с тем, что в ходе нашей переписки мне удалось пополнить свои знания в этом вопросе.

- То его осеняло, что, с учётом нормировки, его утверждение формально тоже оказывалось верным.

Зачем была вся эта дискуссия? Чем она поправила мои выводы о распределении теломер по количеству укорочений после серии из n клеточных (митотических) циклов?

Всё это было пустой тратой времени, которая была вызвана только тем, что мой визави Х вначале, не сильно подумав, сильно (по степени категоричности) высказался, а потом, побуждаемый не менее сильными амбициями, так же категорично стоял на своём не очень сильном (в плане истинности) высказывании.

ПРИМЕР 2. А это – совсем свежий пример, ему ещё нет и недели. Здесь моим оппонентом выступил человек (обозначим его буквой Y) совершенно иного склада (не в обиду Х) – воспитанный, сдержанный, знающий цену своим словам; короче, – всеобщий любимец.

Но, увы, внутреннее табу на признание собеседника более правым, чем он сам, было у Y не менее беспощадным. И поэтому спор с ним заранее обрекался на неудачу.

При этом наш герой неоднократно подчёркивал, что вполне восприимчив к аргументам; только вот аргументов таких, как ни досадно, обычно не находилось.

Дискуссия, о которой пойдёт речь, возникла в связи с одним из моих последних постов. При всей своей занятости и востребованности, Y оказался первым и чуть ли не единственным, кто откликнулся на тот текст.

Меня такое внимание обрадовало, и я охотно вступил в переписку. В ходе дискуссии Y практически приблизился к моему, да и почти к всеобщему пониманию коллизии с возрастом половых клеток и развивающегося из них потомства.

Цитирую Y:

«В них (половых клетках – N.M) идут метаболические процессы, накапливаются мутации, особенно в мужских половых клетках. Уверен, что можно легко отличить ооцит или сперматозоид молодой особи от старой.»

И далее:

«А вот ребёнка молодых родителей от старых (при условии отсутствия каких-то генетических аномалий) Вы не отличите – развиваться и стареть он будет с той же скоростью, что и ребенок тинейджеров.»

1. Иными словами, нарушения метаболизма и мутации генов, наблюдаемые в половых клетках, в потомстве уже не обнаруживаются.

Не будем уточнять и спорить, каким образом так получается. Главное, что в данном тезисе вдруг обнаружилось редкое единство.

2. Причём, в этом тезисе, пусть не очень прямо, но содержится ещё одно важное положение. – Одним из признаков старения половых клеток могут служить обнаруженные в них мутации генов.

Ну, замечательно! Просто счастлив, что Y, при всей своей неуступчивости, оказался на тех же естественных позициях, на которых всё время пребывал и я. Если договорились об этом, договоримся и об остальном. Казалось, на данный момент дискуссия завершена.

Но Y считал иначе. Ни на каких моих позициях он не оказался! Ещё чего!

И он стал с величественной уверенностью одаривать меня новостями, которые никак не вязались с его же (может быть, нечаянно сказанными) первоначальными тезисами.

А. Одна серия новостей касалась отношения генов к старению:

«Гены не стареют. В них могут возникать мутации, но это не является «постарением» старого гена, это рождение нового гена»

«Cостояние генов ухудшить нельзя в принципе – они же информация.»

«За 4 миллиарда лет гены никак не постарели.»

Странно, однако! До сих пор считалось, что гены (да и остальная часть ДНК) и есть главный субстрат старения. Вот и Михаил Батин, ближайший соратник Y, не далее, как 02.11,2017, в письме патриарху сообщил:

«Геном меняется, мутирует, чаще всего в плохую сторону. Накапливаются ошибки в ДНК, и мы умираем. СТАРЕНИЕ – ЭТО БОЛЕЗНЬ ДНК. Чтобы ее победить, потребуется генная терапия»

Да и сам Y ведь только что рассматривал мутации генов как признак старения половых клеток.

А теперь вдруг: гены и старение (почти как гений и злодейство) – несовместимы!

Б. Вторая группа новостей устанавливала причинно-следственные связи. В них фигурировал термин «репликаторы». Поясняю, репликатором является каждый из нас, точнее наш организм.

Согласно Y, репликатор и содержащиеся в них гены – две разные сущности. Главные – это гены (не спорю). Но оказывается, что

«старение репликаторов никак не является следствием «старения» генов. С другой стороны, оно не мешает генам размножаться."

Ну да, если гены не стареют, то в отношении старения подведомственного им «репликатора» они не при чём. Это логично.

Но между тем, даже Y не отвергает, что «повреждения ДНК накапливаются» (хотя и не считает это старением генов).

И вот тут я как рядовой «репликатор» хочу заметить, что никак не мог бы существовать без генов (хотя, по утверждению Y, гены без меня бы обошлись)

А потому подозреваю, что возрастные (да и любые иные) повреждения моих генов-сеньоров всё-таки способствовали тому, что в свои нынешние лета я уж не тот, что прежде. Хотя, конечно, чего только не повреждалось в моих клетках и другого…

И вот сижу я сейчас, крайне уставший от всех этих несуразностей, лежащих в основе наших бесконечных научных споров, и понимаю: надо отдохнуть, надо отдохнуть… Потому что от этих несуразностей, видимо, никуда не деться. И, чтобы завтра опять быть готовым к их новым атакам, надо сегодня отдохнуть…