Яков Саулович Циммерман — заслуженный деятель науки РФ, доктор медицинских наук, профессор, основатель знаменитой пермской научной гастроэнтерологической школы, лауреат многочисленных престижных премий, автор более 700 публикаций, в том числе руководств и монографий, по которым до сих пор учатся студенты медицинских вузов. Яков Саулович и сейчас занят подготовкой очередной книги, которая должна вскоре увидеть свет в издательстве «МИА». Он энергичен, обладает прекрасной памятью, подвижен, легко вскакивает с места, забыв про трость, может часами читать собственные стихи, многократно издававшиеся различными литературными альманахами, — прекрасные, надо сказать, стихи! А прерывается, бросив на слушателя быстрый, пронзительный взгляд: «Ну, и хватит с вас. Вы устали».
Всё это кажется невероятным, учитывая возраст Якова Сауловича — 95 лет. Уже 72 года рядом с ним Августа Васильевна, супруга. Основная часть стихов посвящена именно ей. Акушер-гинеколог по профессии, она обладает твердым, волевым характером. «Он куда мягче», — говорит Августа Васильевна.
Но за внешней твердостью и бескомпромиссностью стоит великая доброта и мудрость. Когда мы оказались в гостях у четы Циммерман, случился конфуз: разбирая полку с архивными фото, нечаянно задели стоявший на столе стеклянный абажур. Он стремительно полетел вниз, усыпав пол мелкими осколками. Я схватилась за голову: какой ужас!
«Разбили — вот и прекрасно! — абсолютно искренне обрадовалась Августа Васильевна. — Вы разве не знаете, что стекло бьётся к счастью?» И ни за что не дала мне собрать осколки. Замахнулась веником для убедительности: «Я пока что сама в состоянии убрать свою квартиру!»
Яков Саулович Циммерман — почетный гражданин города Перми, почетный профессор Российской гастроэнтерологической ассоциации, Почетный профессор Пермского государственного медицинского университета имени академика Е.А. Вагнера, действительный член Нью-Йоркской академии наук. Он награжден Строгановской премией в номинации «За выдающиеся достижения в науке и технике».
Помимо многочисленных научных книг, он подготовил и издал оригинальную композицию изречений, афоризмов и цитат «Мудрые мысли о медицине и врачевании», книгу «Философсике проблемы медицины», тираж которой разошелся за несколько дней. Кроме того, Яков Саулович — автор воспоминаний о Великой Отечественной войне «Военная судьба сугубо штатского молодого человека», которую он прошел от начала и до конца, и именно благодаря войне медицина стала его судьбой.
Полвека он работает на кафедре факультетской терапии и клинической фармакологии Пермского государственного медицинского университета. Профессор строг, не терпит халтуры. Но зато, видя искренне заинтересованного медицинской наукой молодого человека, превращается в добрейшего, интереснейшего собеседника, сдать экзамен которому — величайшее счастье. О нём в Перми ходят легенды. Общаясь с ним, понимаешь: он и сам легенда.
— Погодите задавать вопросы. Сначала посмотрите мою библиотеку. Ну как? Я ведь её еще до войны начал собирать книги, но мало что удалось сохранить. А вот одна из моих любимых книг. О. Генри 1946-го года издания. Или вот еще — Джером К. Джером.
— «Трое в лодке, не считая собаки». Начинается она, насколько я помню, с того, как герой, читая медицинскую энциклопедию, находит у себя признаки всех болезней, кроме родильной горячки. Вполне медицинская книга. Яков Саулович, а где вы родились?
— Я родился на Украине. Детство и юность провел в Киеве. С 37-го года — в Ижевске.
— А как вы попали в Ижевск?
— Ну, если вас интересует правда… Мой отец в 36-м году был арестован, осужден на 10 лет как враг народа. Он был зам. председателя Киевского горисполкома.
— То есть его в Ижевск сослали?
— Нет, его сослали значительно дальше — на каменоломню на Дальний Восток. А нас с мамой выслали как семью врага народа, мы не имели права жить в столице республики. Нам предложили несколько городов на выбор, и мы выбрали Ижевск. Нам сказали, что там есть высшие учебные заведения. Надо сказать, что через 20 лет, в 1956-м году отец был реабилитирован, восстановлен в партии с сохранением непрерывного партийного стажа. Получил почетный знак "50 лет КПСС". Его вернули в Киев. Дали квартиру. Чешскую мебель. Обставили всё. Он состоял в совете старых большевиков. И умер в 1975 году в возрасте 81 года. Его хоронили, как старого большевика, с большими почестями. Но 20 лет я был сыном врага народа.
— Я и сама внучка врага народа, расстрелянного в Челябинске в 1937-м.
— Ну, вот видите. Много таких. Майя Плисецкая, Булат Окуджава, Леонид Броневой — все, оказывается, дети репрессированных.
— Поколение потомков репрессированных.
— Да. Миллионы людей невинных пострадали.
— Но, Яков Саулович, вы ведь не в Ижевске учились в институте, а в Москве.
— Да, я окончил школу с отличием, а с 1938-го года был издан закон. Тогда не было медалей. Была почетная грамота. И такие, как я, имели право поступать в институт без экзаменов. В любой.
— И вы поехали поступать в московский институт инженеров связи.
— Да. Мне казалось, что телевидение, телемеханика — это будущее. И я туда поступил. Кончил один курс. И тут началась война.
— И вы пошли на фронт. В коммунистический батальон московских рабочих по защите Москвы…
— Да, в качестве рядового бойца-добровольца в составе Третьей Московской коммунистической стрелковой дивизии. А с февраля 1942-го воевал на Северо-Западном фронте на Демьянском плацдарме. Там был тяжело ранен. Четыре месяца лечился в госпиталях.
— А как вы были ранены? Куда?
— В живот. Но, правда, повезло – кишки не задели. Потом у меня было еще осколочное ранение в челюсть, вот сюда. Видите – шрам? Делали операцию через лицевую кость, рот перестал открываться. Меня отправили в челюстно-лицевой госпиталь. Там я уже был ходячий, только опухоль была на пол лица. Принимал исключительно жидкую пищу. И там я стал помогать медсестрам в госпитале накладывать повязки. Это было в Ярославле.
— А почему вы решили им помогать? Это же не было вашей обязанностью.
— Ну, как-то неприлично лежать без дела, раз ходячий. Да и надо было чем-то себя занять.
— И медсестры, наверное, симпатичные были?
— Симпатичные, молодые. И я был тоже ничего. Вот, смотрите, фото тех лет. Ну и как?
— Красавец! Да вы и сейчас ничего, честное слово.
— Ну, спасибо. Ну вот, и меня направили на краткосрочные курсы военных фельдшеров. Девочки побежали к начмеду и сказали – тут есть студент московский, он интересуется медициной, его туда направьте. Вот меня и взяли. Я там учился что-то около месяца, и меня, оставив рядовым, послали уже военфельдшером на фронт.
— Вам это понравилось?
— Да, мне это было интересно. Научили шины накладывать на раненные конечности, показали, как кровь остановить. Сказали, от головной боли помогает аспирин, болит живот — белладонна. Научили, как хлорировать воду, чтобы обезвредить ее.
— А где вы закончили войну?
— Закончил войну я старшим военфельдшером отдельного стрелкового батальона, в городе Кандава в Латвии, в звании лейтенанта медслужбы. Выносил раненых с поля боя, оказывал им доврачебную помощь. Вообще у меня за войну 17 орденов и медалей.
А в 44-м году в Ленинград вернулась Военно-медицинская академия. И стали искать, кого можно из фронтовиков послать на учебу. Посмотрели – я уже студент, отличник. И меня вызвали в санитарный отдел Первой ударной армии, чтобы командировать в Военно-медицинскую академию. Я написал книгу воспоминаний. Вот, посмотрите, как она называется?
— «Военная судьба сугубо штатского молодого человека».
— Вот именно. В мирное время я военным быть не хочу, – я сразу так и сказал. Я хотел остаться до конца войны в армии. Но потом – нет. Когда шла война, дивизии были переполнены ранеными, а войска шли вперед. Мы вывозили раненых в армейские госпиталя. С этой целью была создана оперативная группа. Возглавлял ее главный хирург Любарский, майор. И меня туда включили. Мы получили санитарные машины. Ездили в дивизии, брали раненых и везли в хирургические полевые подвижные госпитали первой линии. А после войны я серьезно заболел.
— Чем?
— Туберкулез легких. И меня демобилизовали 16 августа 1945 года. Я уехал в Москву. Забрал чемодан свой из склада общежития, где я жил. Но чемодан оказался пустым, одни фотографии, украли всё. Думали, уже не вернусь. Мало ведь кто вернулся. Из моих сверстников 1922-го года рождения вернулось 3%. 97% погибли.
— Да… Но вас вылечили в Москве?
— Нет. Я в Москву только заехал, а потом вернулся в Ижевск, к матери.
— Там вас вылечили?
— Да. И там я поступил в Ижевский медицинский институт. У меня не было денег, чтобы жить в Москве. Мама не могла мне посылать деньги. Она работала портнихой в швейном ателье, а отец еще сидел.
— Но почему вы не вернулись в свой институт инженеров связи?
— Так я уже стал медиком. У меня не было никаких сомнений, куда идти и кем быть, я понял, что врачевание – это мое призвание.
— Итак, вы закончили Ижевский мединститут с отличием.
— Да, первым номером. Диплом №1 это называлось.
— Вы уже тогда выбрали специальностью гастроэнтерологию?
— Нет. Я три года работал участковым терапевтом, врачом скорой медицинской помощи. Но еще на третьем курсе, когда я сдавал экзамен профессору Александру Яковлевичу Губергриц – моему клиническому учителю – посмотрите на его фото, он сказал: подождите, пока я закончу экзамены у кабинета, я с вами хочу поговорить. И когда я к нему зашел, он сказал: мне понравилось, как вы мыслите, я хочу вас пригласить поработать у меня, давайте попробуем. И когда я работал участковым врачом, он меня привлекал к педагогической работе. А в 53-ем году меня по конкурсу избрали ассистентом. Через три года я защитил у него кандидатскую диссертацию. В Перми, между прочим.
— А почему в Перми?
— Потому что в Ижевске не было ученого совета по защитам.
— Так вы попали в Пермь. Понравилось?
— Мне понравилось, им тоже, как я защищал. Меня стали приглашать на должность доцента. Обещали квартиру. В Ижевске у меня была очень плохая квартира, однокомнатная. Тут сразу двухкомнатную дали.
— У вас уже семья была?
— Да. Августа Васильевна меня ждала с фронта. Дочка Ирина родилась. А вообще мы знакомы еще со школы.
— Сколько же лет вы вместе?
— 72.
— Ох. 70 лет — это какая свадьба? Я знаю: 60 — бриллиантовая. А 70?
— Не знаю.
— Наверное, уже просто нет для таких цифр обозначений. Потрясающе. Вам дали вот эту квартиру, где мы сейчас разговариваем?
— Нет, нет, эту уже потом. Дали двухкомнатную квартиру в хрущевке. 1959-й год был. Так мы переехали в Пермь. Я стал работать в медицинском институте доцентом. В начале 1968 года защитил докторскую диссертацию.
— На какую тему?
— Язвенная болезнь. Это моя любимая тема. Сейчас тоже об этой проблеме пишу.
— Яков Саулович, вас называют создателем школы гастроэнторологии.
— Да, я подготовил более 40 кандидатов и докторов наук.
— А в чем суть вашей школы? Чем она отличается от других школ?
— Я, пожалуй, единственный в нашей стране, который с самого начала выступал против ведущей роли геликобактер пилори в развитии гастродуоденальных заболеваний.
— Смело! Ведь сейчас практически все специалисты считают её нашим врагом номер один.
— Да, считают. Я опубликовал массу статей и книг на эту тему. Вот идите сюда. Это всё мои книги, изданные за последние 20 лет: 21 монография! Моя главная монография «Гастроэнтерология» объемом более 800 с. трижды переиздавалась в Москве (2012, 2013, 2015, издательство «ГЭОТАР-Медиа») и в 2012 году была награждена Президиумом Российской академии медицинских наук (РАМН) Дипломом премии им. В.Х. Василенко по терапии и гастроэнтерологии, как лучшая научная работа.
— Яков Саулович, и всё же. Если не Helicobacter, то что определяет развитие этих болезней?
— Ну, вот смотрите, какая статья. Прочтите, как называется.
— «Антибактериальная терапия и ее влияние на эндоэкологическую систему»…
— Нет, это не то. Вот эту прочтите.
— «Стойкие заблуждения современной гастроэнтерологии».
— Да. Почитайте эпиграфы.
— Цицерон: «Каждый человек может заблуждаться, но упорствовать в своих заблуждениях может только глупец». «1000 путей ведут к заблуждению, к истине — только один». Жан Жак Руссо.
— Посмотрите конец. Мои заключения.
— «Мы считаем неприемлемым использовать при клинических испытаниях новых лекарственных средств плацебо, пустышку». Почему?
— Потому что обманываем больного, не лечим его, только имитируем лечение. Нельзя так!
— Неэтично.
— Именно. Больной не знает, что его обманывают, и думает, что его лечат. К тому же гораздо доказательнее, если сравниваешь новое лекарство с лучшим из существующих препаратов, а не с пустышкой. Согласны?
— Да. Это вроде бы гарантирует более объективный результат.
— Обман не может гарантировать хороший результат. А если говорить о заблуждениях, то нужно отметить, что невозможны функциональные нарушения без морфологического субстрата. Примеров использования неудачных и ошибочных медицинских терминов великое множество. Но в этой статье мы ограничились двумя примерами. Я считаю, что термин «этиопатогенез» – это кентавр, терминологический гибрид, который употребляют не только практические врачи, но и ученые в своих публикациях. Академический словарь медицинских терминов под редакцией академика Б.В.Петровского аттестует этот термин как несостоятельный, использование которого способствует смешению понятий причины и следствия в патологии. И второе – это «патия». Диагнозы – гастропатия, колопатия, энтеропатия... Термин «патия» – это пристанище незнания и непонимания. Мы часто этим суффиксом, переводящимся с латыни как «болезнь, страдание» вообще, без конкретизации характера процесса прикрываем своё непонимание проблемы. Что с больным? Боли в животе? Всё – энтеропатия. А почему болит, каков характер процесса, что происходит, как помочь? Вот до этого докопаться куда сложнее. Почитайте дальше, от редакции.
— «Прекрасная статья Якова Сауловича Циммермана, посвященная проблемам современной гастроэнтерологии, роли геликобактер пилори в развитии гастродуоденальных заболеваний, показаниям к антибактериальной терапии, функциональным желудочно-кишечным нарушениям, — несомненно должна вызвать интерес у читателей, а со многими суждениями автора трудно не согласиться".
— Это просто некий реверанс от редакции, чтобы никого не обидеть. И всё же, Яков Саулович, опять вернусь к своему вопросу. Что, по вашему мнению, является определяющим в развитии этих заболеваний, если не эта бактерия?
— Ну, я уже с 70-го года, то есть почти полвека, как создал ассоциацию гастроэнтерологов Перми и руковожу ею до сих пор. Каждый месяц мы собираемся. К нам приезжают ведущие профессора из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов. Последний раз у нас был главный гастроэнтеролог Москвы профессор Д.С.Бордин. Он работает в клиническом институте имени А.С.Логинова. Это бывший Центральный институт гастроэнтерологии. А Логинов Анатолий Сергеевич был его директором, академик. Тоже мой хороший знакомый. Но он умер, хотя был на два года моложе меня. Так вот, Бордин сказал: причина рака желудка – геликобактер. Ну, и язвы, и гастрита соответственно. Мы полагаем, что это совсем не так. Причина рака неизвестна. Как рака желудка, так и других органов. В результате нашего общения и родилась эта статья о стойких заблуждениях в гастроэнтерологии. Причем в одном журнале побоялись печатать. Ладно. Я отдал в другой. Пусть тема дискуссионная – ради Бога! Вы возражайте! Аргументируйте! А вы просто отмалчиваетесь. Разве это наука?
Вот вы всё спрашиваете о причинах. Да их сотни, этих причин! Еще 10 лет назад я описал несколько десятков различных болезнетворных микроорганизмов, которые могут вызвать гастрит и язву желудка. Вот, смотрите, это только те, что я описал.
— Много! Но вижу, в том числе, и геликобактер.
— Никто и не спорит. В том числе. Но её роль не лидирующая. Я обнаружил в желудке у человека более 100 микробов, куда более токсичных, чем геликобактер. Я все это опубликовал. И доказал, что они токсичны, что они опаснее, чем геликобактер. При этом причина язвенной болезни и тем более рака по-прежнему неизвестна. Как была, так и осталась. Надо искать! А если мы говорим: всё, виновата несчастная геликобактер, значит, уже искать ничего не надо. Это опасное заблуждение. И лечить лекарствами рак желудка мы не умеем. Один французский ученый написал:
«Утверждать, будто в эру расшифрованного генома человека можно излечить рак желудка с помощью антибактериальной терапии, — это нонсенс».
— Яков Саулович, а почему, действительно, у нас рак желудка так плохо лечится? Есть успехи в лечении некоторых видов рака — молочной железы, например. Почему с раком желудка так плохо обстоят дела?
— Он всегда начинается скрыто. И когда дает симптомы — уже поздно, потому что уже распространился по всему организму. Дает метастазы.
— Но ведь все виды рака начинаются скрыто.
— Но рак желудка наиболее коварен, и развивается стремительно. У меня есть книжка…
— У вас на всё есть книжки. На каждый мой вопрос у вас находится книжка. И не одна. «Рак желудка и колоректальный рак» — это тоже то, чем вы занимались?
— Да, много на эту тему размышлял. А вот это вообще уникальная вещь. 40 лет никто не занимался философскими вопросами медицины. А я написал книгу «Философские проблемы медицины».
— Вы еще, значит, и философией увлекаетесь?
— Я многим увлекаюсь. Вообще, если ты занимаешься наукой, да ещё пишешь о раке, поневоле станешь философом. Я вообще люблю искусство, литературу. У меня есть книга стихов.
— Вы стихи пишете?
— У меня много стихов. Вот, например, цикл памяти фронтового друга. Он вез раненых в санитарной машине в Тарту — это город в Эстонии, выскочила немецкая самоходная пушка и расстреляла санитарную машину с красным крестом. Он погиб. Много стихов, посвященных Августе Васильевне, моей Авочке. Вот самое короткое, еще 1946-го года:
Ты солнечная, яркая такая,
Что я невольно веки опускаю.
Как красотой немеркнущей и вечной,
Тобой я восхищаюсь бесконечно.
К чему слова, – поверь, они бледнее
И чувств и мыслей, что дарю тебе я.
— Как хорошо!
— Обычно я, конечно, длиннее пишу, но вы можете почитать мои стихи в сборниках и альманахах. Меня много печатали.
— Яков Саулович, я читала, что фамилия Циммерман сыграла большую роль в развитии Перми. Циммерманы были в числе основателей города. Вы об этом слышали?
— Я знаю, что сестры Циммерман послужили прообразом «Трех сестер» Чехова. Нет, я к ним не имею никакого отношения, просто совпало.
— А среди ваших предков были какие-то выдающиеся Циммерманы?
— Вот один из журналов, почитайте, что в нем пишут:
«Талантливые люди талантливы во всем. Это аксиома. Участник Великой Отечественной войны Яков Циммерман не стал исключением. Он автор написанных между обстрелами и боями стихов, на которые в своё время обратили внимание известные поэты Илья Сельвинский, Вера Инберг, Лев Ошанин. Но Яков стал врачом. Хорошим врачом. Настоящим. Ныне заслуженный деятель науки России, доктор медицинских наук, почетный гражданин города Перми. В канун 90-летия славного ветерана ВОВ редакция знакомит читателей с ранними стихами поэта. Они честны, на первый взгляд просты, проникновенны. Наверное, творчество таких людей имел в виду прекрасный поэт-фронтовик Константин Симонов, когда написал: есть простота, что управляет атомом, и сложность есть в игрушке заводной».
— Яков Саулович, а сейчас вам приходится консультировать пациентов?
— Нет. Я читал лекции в медицинском университете и консультировал больных до 90 лет. В 90 лет ушел из клиники. Решил, что хватит.
— Пишете книги?
— Пишу книги. Ну, книги-то я пишу всегда, всю жизнь.
— Яков Саулович, расскажите, какие у вас секреты сохранения бодрости духа, здоровья? Это удивительный и уникальный для вашего возраста случай. Что вы для этого делаете? Специальная гимнастика?
— Нет, ничего. Никакой гимнастики. Физических упражнений я не делаю. Спортом никогда серьезно не занимался.
— А как вам удается сохранять себя в такой великолепной физической и умственной форме? Наверное, сейчас вы мне книжку дадите…
— Да, вот это газетные вырезки обо мне. Мои статьи.
— И там всё написано, все ваши секреты?
— Да какие секреты. Нет секретов никаких. Почитайте.
— Так. «Медик Урала». Это понятно. Но здесь же об этом ничего нет. Здесь просто вас хвалят. Заслуженно хвалят.
— Посмотрите журнал. Я награжден орденом имени академика В.И. Вернадского. Это научный орден: было 100-летие нашего университета в 2016 году. А в 17-ом году, когда мне стукнуло 95 лет, меня наградила Академия наук медалью имени М.В. Ломоносова, тоже большая научная награда. «За вклад в науку» называется.
— Яков Саулович, вы уходите от ответа. Я хочу понять, как вам удается себя сохранять в такой форме.
— Вот, я нашел. Читайте.
— Читаю. «Чтобы тело и душа были молоды». Это что значит? Ты не бойся ни жары и ни холода? Вы что, закаляетесь?
— Нет. Это они написали. А вот мои слова. Заголовок.
— А! «Труд продлевает жизнь». Ага. Душа обязана трудиться.
— Да! И день, и ночь. И день, и ночь.
— Хорошо. Вы много работаете. Но тоже, наверное, в меру. Когда слишком много работаешь, можно надорваться.
— Я, знаете, увлеченный человек. Когда пишу статью, у меня голова все время занята мыслями. Я могу уснуть, а ночью вскочить, когда вдруг у меня какая-то идея возникла. Вскакиваю и пишу. До утра могу писать.
— Но потом-то вы ложитесь поспать?
— Конечно. Потом ложусь. Но я вскакиваю, чтобы не забыть мысль. Ещё я правильно питаюсь.
— Правильно питаетесь?
— Да. У меня есть книжка, называется «Лечебное питание». Такую книжку я тоже написал. Где же она?
— Яков Саулович, расскажите, как вы питаетесь, чтобы быть здоровым? Паровая еда?
— Утром много лет мы едим свежий творог. Мы покупаем его в детской поликлинике. Очень хороший творог, свежий, прямо из фермы. Каждую неделю мы покупаем две пачки и едим. С брусникой. Мы покупаем каждый год бруснику, и жена ее сохраняет.
— Замораживает?
— Нет, она заливает её чем-то сладким, сиропом. Могу показать. И каждое утро едим овсяную кашу. Черный хлеб только европейский, из хорошей ржаной муки. Белый хлеб не едим. Не едим свинину, баранину, только куриное мясо или телятину.
— У вас нет никаких желудочных болезней? У вас, у жены, ничего такого, никаких гастритов?
— Нет.
— Благодаря питанию?
— Ну, наверное, и это тоже. А ещё надо любить своих близких, своих пациентов. Любовь укрепляет здоровье.
— А как же в войну — там ведь вы врагов своих не любили?
— Врагов мы не любили - мы их ненавидели, но нельзя ненависти проникать глубоко в сердце. В сердце должна быть только любовь. Тогда и желудок будет здоровым.
Яков Саулович, кто-то из ваших потомков пошел по вашим стопам?
— Моя дочь — врач, доцент. Она уже ушла на пенсию, ей 71 год. Внук кандидат медицинских наук. Но он окончил еще экономический факультет, а также факультет менеджмента в Стокгольме. Сейчас работает в фирме.
— А ваши ученики?
— Ох, их много… По всему свету. Даже в Англии есть. А вот здесь на фото я с академиком Валерием Александровичем Черешневым. Он мой бывший студент и друг. Это мы с ним на моё 95-летие сфотографировались. Он открытку прислал. Ещё президент РФ В.В. Путин прислал поздравление и наш мэр, много было поздравлений. Вообще это же прекрасно — когда твой бывший студент вырос, стал большим ученым и твоим другом. Ради этого можно и до ста лет дожить, как полагаете?
Беседу вела Наталия Лескова
Фото Андрея Афанасьева
