Главный внештатный оториноларинголог Минздрава РФ, член-корреспондент РАН, профессор Николай Аркадьевич Дайхес руководит крупным в нашей стране и в мире Федеральным государственным научно-клиническим Центром оториноларингологии ФМБА России, а ещё он — ЛОР-врач в третьем поколении, так что вопрос выбора специальности для него никогда не стоял. Непростое в произношении слово «оториноларингология», как он шутит, знакомо ему с раннего детства. Центр этот — самое настоящее детище Николая Аркадьевича, а специальность оториноларингология — это его жизнь. Поэтому хочется вывести её на высокий современный и результативный уровень, причем не только в пределах одного Центра, но и по всей стране. Как этого добиться — наш разговор.

— Николай Аркадьевич, вы потомственный врач-оториноларинголог. Ваш дедушка и отец служили медицине не одно поколение. Наверное, слово «оториноларингология» стало первым в вашем лексиконе, ведь вы его слышали с раннего детства?

— Ну, почти. Поэтому, конечно, я за нее переживаю и стараюсь делать всё, что в моих силах. А про этот институт я услышал при следующих обстоятельствах. У меня отец здесь защищал докторскую диссертацию в мае 1968 года. Я учился в первом классе. Мы жили в Астрахани. И вот они уехали с мамой на защиту, и я очень хорошо помню, как встречаю их на вокзале, и мама говорит: папа защитился! Было радостно. Отцу было 40 лет. Он, как и я, рано защитил докторскую, хирург был замечательный. А директором этого института был мой полный тезка Николай Аркадьевич. Фамилия — Бобровский. Старые сотрудники всегда говорили: «Мы прожили от Николая Аркадьевича до Николая Аркадьевича». Поэтому для меня оториноларингология — это жизнь. Думаю, что сегодня без междисциплинарного подхода к лечению заболеваний уха, носа и горла невозможно современное развитие оториноларингологии. Мы должны вывести нашу специальность на новый, высокий научный и клинический уровень, поднять престиж профессии, начиная от студенческой скамьи до восприятия в обществе, когда нередко ЛОР-врач ассоциируется с человеком с зеркалом на голове, который «лечит насморк и удаляет гланды». Вот от этого упрощенного понятия нашей сложнейшей науки мы должны уходить. Работа в этом направлении ведется, и положительные результаты уже есть сейчас, благодаря не только современному оборудованию, внедрению в ЛОР-практику новейших медицинских технологий и методов лечения, применению междисциплинарного подхода к лечению и реабилитации пациентов, но и активному участию в продвижении современной ЛОР-дисциплины наших талантливых и неравнодушных специалистов, которые умеют оказать помощь при самых тяжелых клинических случаях и поделиться своими знаниями и навыками с другими.

— Николай Аркадьевич, ваш Федеральный центр оториноларингологии производит впечатление. Крупное современное медицинское учреждение, диагностическое и лечебное оборудование последнего поколения, 8000 высокотехнологичных операций в год. Какова его история? Когда он возник?

— Надо сказать, нашу специальность никак не назовешь избалованной. При этом наши заболевания на сегодня — самые распространенные. Не обязательно приводить статистику, чтобы сказать наверняка: нет человека, у которого никогда не болело бы горло или не было бы насморка. Не говоря уж о многочисленных осложнениях и хронических процессах. Но, к сожалению, так сложилось в нашей стране, что до недавнего времени у нас не было ни одного профильного учреждения, института или федерального центра, который бы широко занимался проблемой оториноларингологии — то есть заболеваниями уха, горла и носа.

Нашему институту в нынешнем году исполняется уже 83 года. Он был основан в 1935 году, выделившись из Московской медицинской академии, тогда Первого мединститута. Понятно, что в то время и мечтать не приходилось о таком здании. Но попытки построить большой современный центр делались не раз. То, что вы сегодня видите, — это результат четвертой попытки. Первая попытка была предпринята еще в 1946 году. Потом — в пятидесятые годы. Еще более серьезная попытка была в 1975 году. Но, к сожалению, ничего из этого тогда не получилось. По разным причинам. Путь наш был не из легких. Институт все эти годы существовал под разными названиями. Был Государственный, Центральный институт ухо-горло-нос, а в последние десятилетия он носил название Московского НИИ уха, горла и носа. Он располагался на базе Боткинской больницы, потом его в девяностые годы свернули, и какое-то время он существовал где-то между решениями о его полном закрытии и передачей под управление Московского здравоохранения.

А в 2000 году (я был тогда депутатом Государственной Думы) мне предложили вопрос каким-то образом решить. Конечно, у меня душа всегда болела за то, что оториноларингология, несмотря на все наши возможности, несмотря на нашу достойную отечественную школу оториноларингологии, несмотря на выдающихся специалистов, наших великих предшественников из поколения моего отца и деда, по сути, не получает достаточного развития. Мы были, наверное, в худшем положении из всех остальных специальностей. Если брать, например, наших коллег офтальмологов — у них три института только в Москве. А в оториноларингологии картина обратная. И поэтому я взял на себя, как я теперь понимаю, эту непростую ношу.

— И ведь осилили!

— Вариантов не было. Если взялся — надо сделать и довести задуманное до конца. Но это всё слова. А как сделать? Планомерно и активно проводить строительные работы с соблюдением сроков окончания строительства и ввода в эксплуатацию возможно при наличии государственного заказа, как это было со строительством, например, Фёдоровского офтальмологического центра. Он строился в соответствии с постановлением Правительства, на это работали министерства, ведомства, стояла задача — построить. При строительстве нашего Центра было по-разному. Деньги на строительство выделялись по остаточному принципу. Мы строили наш Центр долгих 14 лет и в 2014 году его открыли. Прошедшие четыре года со дня открытия учреждения тоже были не менее тяжелыми, чем сама стройка, потому что, когда мы сюда пришли, было 20 врачей и одна медсестра. А ведь Центр — это не только пациенты, но и комплекс сложнейших инженерных сооружений. Надо было полностью создать структуру Центра, включая медицинский персонал и административно-технический состав. Параллельно надо было проводить прием и лечение пациентов. Потому что, если на стройку сегодня не привезли бетон, то его привезут через неделю, и стройка просто стоит. А люди-то ждать не будут. Словом, это непростая задача. Формирование коллектива Центра потребовало времени и испытательных сроков, потому что далеко не все те, кто приходил, соответствовали нашим требованиям. Причины разные — профессиональные, морально-этические и прочие. Но, слава Богу, мы смогли пройти и этот путь. Сегодня институт вышел на те задачи, которые для него ставятся.

— Институт большой — 42000 квадратных метров. Серьезное хозяйство!

— Да, Центр большой по площади и построен по самым современным технологиям. И его особая ценность в сочетании оптимальной цены и высокого качества. Это я абсолютно официально заявляю и говорю об этом с гордостью. Одновременно с открытием нашего Центра оториноларингологии 2 июня 2014 года был освящен и начал действовать Храм в честь Святителя Николая Чудотворца, который на сегодняшний день является лучшим среди больничных храмов, созданных в России с начала 90-х годов. Сотрудники и пациенты Центра приходят в Храм за духовной поддержкой и Божьей милостью.

— Чем еще гордитесь?

— Если начать с конца, то у нас прекрасные условия пребывания больных. Размещение только в одно- и двухместных палатах с телевизором, бесплатным Wi-fi, холодильником, душевыми и туалетом. У нас во всех детских отделениях, где мамы находятся со своими детьми в одной палате, есть игровые зоны, на территории Центра прекрасные парк с детской площадкой, фруктовый сад и сотни кустов роз. У нас лучший собственный комбинат питания среди федеральных учреждений в Москве. Пациентам стационара подается кассетное питание, как в самолете, когда человеку дается индивидуальный фирменный герметично закрытый бокс.

— А еда вкусная?

— У нас очень хорошо готовят. Слежу за этим сам. Далее — есть просторные залы, где показывают кино для детей, устраивают праздники, концерты, спектакли. Мы очень большое внимание уделяем бытовой части пребывания пациента, стараемся создать соответствующую приятную и комфортную домашнюю среду. И всё это, подчеркиваю, делается бесплатно. 85% оборота (и это тоже предмет моей гордости) — это средства ОМС. Все пациенты, поступившие на лечение по полисам ОМС, получают лечение, питание бесплатно. Платит государство. И при этом мы живем на эти средства. И когда мне порой говорят, что у нас не хватает средств — у меня это вызывает удивление. В том числе как у общественного деятеля. У нас очень небольшое государственное задание в масштабах наших объемов и относительно скромные объемы платных услуг. Но мы справляемся.

— Знаю, у вас проводятся уникальные высокотехнологичные операции.

— Когда наш Центр создавался, мы поставили задачу — оказание высокотехнологичной медицинской помощи не только в одном нашем Центре, но и пациентам других регионов и округов страны. С учетом того, что у нас было четыре филиала в стране — в Уфе, в Томске, в Хабаровске и в Астрахани. Сейчас в Уфе и Томске филиалы закрылись по независящим от нас причинам. Что касается Хабаровска и Астрахани — эти филиалы работают, и работают блестяще. Там оказываются все виды высокотехнологической медицинской помощи. Особенно это важно для Хабаровска, где лечатся пациенты со всех регионов Дальнего Востока, а это составляет 6,5 миллионов человек. Конечно, важное значение имеет работа филиала в Астрахани, потому что это самый густонаселенный регион страны, охватывающий Южный и Северо-Кавказский федеральные округа. Я вообще считаю, что развитие сети филиалов федеральных учреждений является одним из важнейших направлений развития именно высокотехнологической помощи в нашей стране и в здравоохранении в целом.

Поэтому, возвращаясь к моменту начала строительства нашего Центра, я прекрасно понимал, что специальность «оториноларингология» в России должна развиваться так, как она развивается во всем мире. Крупные клиники в странах Европы и США называются клиниками оториноларингологии — хирургии головы и шеи. Так устроена наша специальность, что она связана со многими смежными медицинскими дисциплинами. Более того, оториноларингология является самой многопрофильной из всех медицинских специальностей.

— Знаю, у вас три отделения хирургии уха. Почему три?

— Потому, что таких больных очень много. У нас, к сожалению, в 90-е годы выросло целое поколение специалистов, увлеченных хирургией носа, так называемой ринологией, и меньше внимания уделялось развитию хирургии уха и других сложных направлений нашей специальности. Отохирургия является очень серьезным, тонким и сложным направлением хирургии в оториноларингологии, требующим от специалистов глубоких знаний и навыков в области высоких технологий, поскольку речь идет о восстановлении слуха, о лечении тяжелых воспалительных, гнойных осложнений и т.д. Поэтому у нас три таких отделения — два взрослых, одно детское, и все они заполнены. Не так много медицинских учреждений, в которых проводится качественное хирургическое лечение заболеваний уха. Это делают в Питере и в нашем Центре.

У нас единственное и очень востребованное в стране отделение микрохирургии гортани для лечения парезов, стенозов гортани, параличей, послеоперационных осложнений. Пациенты со всех регионов страны, стран ближнего и дальнего зарубежья обращаются за помощью именно к нашим специалистам отделения заболеваний гортани, у которых накоплен успешный опыт в лечении тяжелых, неоднократно ранее оперированных пациентов. Хирургическое лечение проводится не только с помощью современных технологий с применением лазера, но и по разработанным у нас в Центре авторским методикам. Направление развития нашего Центра таково: 50% — это оториноларингология в чистом виде, а оставшиеся 50% — это смежные с оториноларингологией специальности, без которых невозможен современный междисциплинарный подход к лечению заболеваний головы и шеи.

— Можно об этом подробнее?

— В нашем Центре высокотехнологичные операции проводят междисциплинарные бригады специалистов, когда пациенту требуется квалифицированная помощь и челюстно-лицевого хирурга, и онколога, и отохирурга. Поэтому для оказания комплексной помощи на базе нашего Центра была создана одна из лучших в стране клиник челюстно-лицевой и реконструктивной хирургии, где уникальные специалисты проводят в операционной по 10–12 часов, выполняя сложные и объемные посттравматические операции, включая результаты последствий различного рода онкологических заболеваний, лучевой терапии, врожденные дефекты развития, при которых возникают огромные дефекты челюстно-лицевой области.

У нас очень большое онкологическое отделение. Я сам по своей совсем узкой специализации — онколог, поэтому для меня эта тема очень близка. Мы сегодня активно работаем в этом направлении, и я могу констатировать, что сегодня в стране на самом высоком уровне, не без нашего участия, есть понимание, что онкология — это не какая-то закрытая от всех область: это междисциплинарное направление, в котором должны работать абсолютно все специалисты. В нашем Центре успешно работают специалисты отделения отоневрологии и вестибулологии, которые на высоком уровне проводят лечение пациентов с головокружением, шумом в области уха, сложными вестибулярными расстройствами и постинсультными состояниями.

В Центре успешно работает ведущая в России клиника фониатрии, лаборатория голоса. Большой популярностью пользуется и Центр профессиональной патологии, который является единственным полноценным подразделением Федерального медико-биологического агентства России по заболеваниям верхних дыхательных путей и уха, которые в общей структуре профзаболеваний составляют от 25 до 30%. Наши специалисты-профпатологи оказывают лечебно-диагностическую и консультативную помощь в рамках госзадания и тесно взаимодействуют со службой профпатологии ФМБА России.

— А два года назад у вас был создан центр офтальмологии, который возглавил профессор Христо Периклович Тахчиди. Казалось бы, это совсем другая специальность…

— Конечно, это было в определенной степени подготовленное решение, и мы очень благодарны нашему министру Веронике Игоревне Скворцовой и руководителю ФМБА России Владимиру Викторовичу Уйба за оказанную поддержку нашему Центру в этом вопросе. Вероника Игоревна высказала пожелания, чтобы Центр микрохирургии глаза, который ранее был создан в РНИМУ им. Пирогова, располагался именно у нас. Были выделены средства на оснащение этого центра уникальным современным оборудованием. Самая оснащенная, со слов Христо Перикловича и многих других коллег, российская офтальмологическая клиника. Конечно, по объему она меньше, чем наши офтальмологические институты, но по оснащению им нисколько не уступает.

— И результат впечатляет — уже две самых первых в нашей стране операции по вживлению бионического глаза.

— Да, это нас чрезвычайно радует. Бионический глаз — это логическое продолжение наших операций по кохлеарной имплантации. Мы научились возвращать слух неслышащим людям, а офтальмологи, идя по тому же пути, сделали следующий, более сложный шаг — учатся возвращать зрение слепым. Так что создание центра микрохирургии глаза на нашей базе — это вполне логично.

— Это, конечно, звучит удивительно. Давайте поговорим о ваших дальнейших планах.

— Я верю, что будут очень серьезные изменения в системе организации онкологической помощи в стране, особенно после послания Президента Владимира Владимировича Путина. Верю, что в содружестве с нашими коллегами онкологами мы сможем организационно выстроить на должном уровне программу оказания онкологической помощи в стране. Ведь наши специалисты-онкологи не отстают от своих западных коллег в плане качества и методов лечения онкологических больных, но в плане организации диагностики, профилактики, маршрутизации и реабилитации больных вопросы есть. Надеюсь, что нас, «узких» специалистов вернут в систему оказания помощи онкологическим больным и мы сможем побороть существующую неутешительную онкостатистику. Для меня, как главного специалиста Минздрава, важнейшим направлением является создание качественных отечественных устройств для помощи людям с нарушением сенсорных возможностей. В первую очередь слуха. К сожалению, у нас недостаточно производится отечественных качественных слуховых аппаратов. Не говоря уже о более сложных устройствах. Поэтому на недавней встрече в Санкт-Петербурге с Президентом страны Владимиром Владимировичем Путиным я говорил на эту тему и подчеркнул, как важно развитие отечественной базы производства медицинского оборудования и высокотехнологических устройств для нашего российского здравоохранения. Поэтому развитие отечественной производственной базы здесь в стране нашими собственными руками — это задача номер один.

— Сможем?

— Сможем. Это вопрос только в организации и грамотном отраслевом маркетинге с учетом существующих потребностей в медицине. Потому что с идеями и разработками у нас полный порядок, но нам нужно, чтобы производители приходили к нам не с готовыми изделиями, применение и использование которых иногда не всегда отвечает запросам и требованиям лечебных учреждений, а с вопросом — что мы можем сделать вместе?

— С вопросом — что вам нужно?

— Да, вот именно с этим вопросом: что нам нужно. Тогда вместе мы создадим именно то, что сегодня так необходимо нашим пациентам, врачам, и российское здравоохранение реально станет одним из лучших в мире. В такую возможность я верю.

Беседу вела Наталия Лескова

Фото автора