Жильбер Массард – профессор Университета Страсбурга, президент Европейского общества торакальных хирургов, руководитель направления торакальной хирургии и трансплантации легких Страсбургского университета, главный торакальный хирург Франции, член Национального совета университетов Франции, почетный член Российской Академии Наук, торакальный хирург с мировым именем, он вместе с российскими коллегами осуществил в 2006 году первую в нашей стране двухстороннюю пересадку легких. В многочисленных интервью его называют «другом России», и это действительно так, потому что Жильбер приезжает в нашу страну с лекциями, мастер-классами, показательными операциями по несколько раз в год. Он отлично говорит по-русски, так что переводчик нам не потребовался. А выучил он русский язык потому, что на нём разговаривал Пушкин, Толстой и Достоевский.

– Жильбер, какие заболевания дыхательной системы сегодня лидируют в мире?

– В первую очередь, это рак лёгкого и ХОБЛ. Рак легкого сегодня стоит на первом месте среди причин смертности от онкологических заболеваний. Хроническая обструктивная болезнь легких – это убийца номер четыре для человечества. Если смотреть на социальную политику государства, то огромная роль здесь принадлежит такой патологии, как астма. Сегодня астма редко становится причиной смертности, но лечение таких пациентов – это большая нагрузка на бюджет страны, поскольку этим недугом страдает около десяти процентов населения.

– Количество заболеваний дыхательной системы сегодня объективно растет или это зависит только от улучшения диагностики?

– Да, растёт. Хотя в последние несколько лет благодаря развитию клинической базы заметен существенный прогресс. Так, мы всё чаще сталкиваемся с опухолями на ранних стадиях. В 2011 году был опубликован результат большого американского исследования, доказавшего преимущество скрининга, и таким образом все пациенты старше 50 лет со стажем курения свыше 30 лет проходят данный скрининг. Однако количество диагнозов «рак легкого», независимо от стадии, растет.

Хотя, должен вам сказать, что когда я иду на работу, то прохожу мимо школы, где нередко вижу курящих школьников в возрасте 12-15 лет. Это меня очень огорчает. Ведь они не понимают, что делают со своим здоровьем. Это люди, которые будут курить до смерти.

– Что вы в этом случае делаете? Читаете им лекцию о вреде курения, силой отнимаете сигареты?

– Силой отнимать сигареты – это неверный метод. Они найдут, где опять закурить, и будут делать это еще охотнее. А читать лекции ежедневно по дороге на работу, к сожалению, мне некогда. Однажды я позвонил директору школы и сказал об этой проблеме. Он согласился, что с этим необходимо что-то делать. Надеюсь, что начнется борьба с курением школьников на системной основе.

– Жильбер, но мы же знаем, что раком легкого болеют не только курильщики.

– Да, не только. Это может быть связано с вредным производством, со случайными мутациями. Но заболевших раком легкого среди курильщиков значительно больше. Что касается ситуации с хронической обструктивной болезнью легких, то она более-менее стабильна, чего нельзя сказать об астме. Частота дебюта этого заболевания постоянно растет, причем в любом возрасте.

– С чем вы это связываете?

– Скорее всего, это низкое качество воздуха, больная экология. Сейчас растет количество аллергических заболеваний. Я не аллерголог, но, скорее всего, это связано с активным использованием различных красителей, консервантов. Наладить гипоаллергенный быт сегодня всё труднее.

– Какие новые идеи в торакальной хирургии вам удалось предложить в последнее время?

– Мы много работали на французской базе данных, где каждый хирург обязан вести своих пациентов и после операции. Мы видим, что за последние 15 лет послеоперационная смертность значительно снизилась. Также мы много работаем в области прогностической значимости различных молекулярных маркеров.

Сейчас у нас ведется исследование методов перфузии легкого. Также проводится большая работа по тематике травмы грудной клетки.

– Какие из ваших разработок удалось внедрить в практику?

– Мы активно участвовали во многих клинических исследованиях, в том числе, испытывали новые конструкции при хирургии грудной клетки, и многие из них оказались эффективными.

– Я читала, что в Томском медицинской центре вы даже сделали операцию, в ходе которой имплантировали такую конструкцию одному из пациентов.

– Да, чаще всего мы используем такого рода конструкции при онкологических заболеваниях или травмах грудной клетки. Материал, из которого изготавливаются такие конструкции, называется «Стратос», что означает «Страсбург» и «Остеосинтез». Он разработан с нашим непосредственным участием.

– Знаю, что вы часто бываете в России, посещаете многие медицинские центры, читаете лекции, оперируете. Чем вызван такой интерес к нашей стране?

– Это давняя история, уходящая корнями в моё детство. Уважение к России появилось подсознательно, поскольку я знал, что мои отец и дед находились в фашистском концлагере в Польше, и своему освобождению они обязаны советским воинам. Что же касается меня, то у меня был большой интерес к русской культуре, музыке и литературе, и чтобы читать Толстого, Достоевского и Пушкина в первоисточнике, я решил учить русский язык.

Когда я начал учить русский язык, всё время узнавал что-то новое. Интерес усилился, когда мой преподаватель сумел организовать три командировки в Советский Союз – в 1975-м, 1977-м и 1979-м. Тогда у нас появилась уникальная возможность использовать наши знания в общении с русскими людьми.

– С тех пор этот интерес у вас сохраняется?

– Не просто сохраняется, а растет. В 2006 году, как вы знаете, я участвовал в первой в России двухстронней трансплантации легких. Операция прошла успешно. В последние 20 лет я очень активно сотрудничаю с Россией в различных сферах. В прошлом году я ездил сюда не реже раза в месяц с лекциями от Общества торакальных хирургов, проводил показательные операции и мастер-классы, а сейчас появляются интересные программы сотрудничества с Международным медицинским кластером.

– Как вы оцениваете уровень российской пульмонологии и торакальной хирургии?

– Российская пульмонология имеет очень хорошую структуру благодаря академику А.Г. Чучалину. Он активно участвует в исполнительном комитете Европейского общества пульмонологов, многое делает для образования врачей, проводит многочисленные конференции, симпозиумы, мастер-классы. В торакальной хирургии у вас много «звезд», хотя в свое время меня поражало, как ваши врачи, не имея под рукой практически ничего, умудрялись делать высоко профессиональные операции. С тех пор, конечно, российская медицина качественно изменилась. Появилось оборудование, медикаменты. Сегодня я знаю, наверное, большинство российских коллег – что-то около 300 человек. И все хорошо владеют своим делом.

– Академик Чучалин, которого вы упомянули, не раз говорил о том, что в России нет аппарата для консервации донорских легких, и это наша беда. Из-за этого очень многие люди, нуждающиеся в трансплантации, её не получают. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Это беда не только России, это проблема для всего мира. Такой аппарат нужен потому, что легкие – самый уязвимый для трансплантации орган: они быстро портятся. Для России с её огромными расстояниями, наверное, это наиболее ощутимо. Такой аппарат очень дорог. Его однократное использование стоит порядка 35 тысяч евро. У нас больница может себе это позволить 3-4 раза в год, не чаще. Это операция бесплатная для пациента, но это всё, на что мы можем рассчитывать, учитывая государственное бюджетное финансирование. При этом мы делаем не менее 50 пересадок легких ежегодно без использования аппарата – это более 90 процентов. Трехмесячная выживаемость после операции достигла 94 процентов, это очень хорошие показатели. То есть, мы успешно пересаживаем легкие и без аппарата. Но не надо забывать, что использование аппарата значительно улучшает отдаленные результаты операции. Качество органа становится выше, частота отеков и клинических отторжений заметно сокращается. Поэтому, если бы у меня был выбор, я бы использовал аппарат для всех, но это на данный момент невозможно.

– Во всем мире активно развиваются стволовые технологии. Как вы оцениваете перспективу их развития для пульмонологии – а в частности для тех людей, которые нуждаются в пересадке легких?

– Это очень перспективное направление развития медицины. Есть много интересных экспериментальных данных по этому поводу, но пока к клиническому использованию этого опыта мы не готовы. Были попытки создать искусственную трахею, вырастить новые легкие, и всё это дает надежду, что когда-то в будущем такие возможности обязательно появятся в арсенале врачей. Но пока до этого еще далеко. Первые опыты вживления искусственной трахеи не были успешными.

– Почему, как вы думаете, именно эти органы так тяжело поддаются подобным опытам?

– Это не труднее, чем устроить искусственную кишку или сердце. Это вообще очень непросто – вырастить искусственный орган. Но дыхательные органы отличаются от других внутренних органов (почек, печени или сердца) тем, что они имеют коммуникацию с внешней средой. Это означает дополнительный риск инфицирования, и именно с этим связаны неудачи создания искусственных органов на основе стволовых технологий. Пока что победить этот фактор нам не удалось, но, думаю, всё это впереди.

– С чем связан ваш нынешний визит в Москву?

– Нынешний визит меня очень вдохновляет, потому что речь идет о сумасшедшем проекте – в самом хорошем смысле этого слова. В Международном медицинском кластере в Сколково мы планируем строить филиал Страсбургского госпиталя.

Мы активно работаем в этом направлении, и моя роль – организация медицинской части работы над проектом. Интересно, что это не только лечебный, но и образовательный проект.

Наша справка:

Проект университетского госпиталя Страсбурга будет осуществляться поэтапно. На первом этапе в Международном медицинском кластере в «Сколково» планируется создать Центр Французской медицины площадью около 15 000 м2 под управлением и лицензиями Страсбургского университетского госпиталя. В нем будет оказываться амбулаторная и стационарная помощь по различным направлениям: онкология, гинекология, травматология и ортопедия, офтальмология, кардиология и урология, а также диагностика (лаборатория, МРТ, КТ, рентген, ПЭТ/КТ и другие) и операционный блок (5 хирургических операционных залов, в которых могут проводиться до 6 тысяч операций в год). В онкологии будет внедрен мультидисциплинарный подход по французской модели качества: он включает мультидисциплинарный консилиум для каждого пациента, все варианты лечения, включая минимально инвазивную хирургию, лучевую терапию, химиотерапию, иммунотерапию, таргетную терапию с использованием французских лекарств, имплантатов и устройств. Клиника будет оборудована современным медицинским оборудованием от ведущих мировых производителей – финансирование этой части проекта осуществляет компания A&NN российского предпринимателя Александра Мамута. Срок реализации – 2022 год.

– Кто сможет лечиться в этом госпитале? Только ли состоятельные пациенты?

– Наш принцип работы во Франции – оказывать одинаково качественную помощь всем, кто в этом нуждается, независимо от его материального и социального положения, будь то директор банка или дворник. Во Франции вся медицина бесплатная для всех людей, расходы за это несет государство.

Кроме того, во Франции огромное значение уделяется реабилитации пациентов. Мы хотим принести в Россию этот опыт – в том числе, что касается ортопедии, которая у нас отлично развита. Ведь мало спасти жизнь пациента – надо сделать её качественной, чтобы человек хотел жить.

– Когда-то Россия была для вас загадочной страной. Так ли это по-прежнему или всё уже разгадали?

– Сейчас она не столько загадочная, сколько любимая.

– А как же Франция?

– Вы не поверите, но здесь я себя чувствую в большей степени как дома.

– Неужели? Несмотря на метель за окном?

– Это нормально. Это зима. Если зимой яблоки растут, то это странно. И снег – это хорошо.

Беседу вела Наталия Лескова.

Фото автора и из архива Жильбера Массарда.