Дело в том, что исторически вся детская онкология в столице начиналась именно в этих стенах более полвека назад, когда за дело взялся московский профессор Лев Абрамович Дурнов. В 60-х годах прошлого века врачи обратили внимание на то, что у детей стали всё чаще диагностировать опухоли, возникла необходимость их наблюдения и лечения. Появилось первое в стране специализированное отделение, а уже потом был создан детский институт на базе центра в РОНЦ им. Н.Н. Блохина, значительно позже появился Центр детской онкологии и гематологии им. Димы Рогачева… Так что Морозовскую больницу по праву можно назвать первопроходцем в детской онкологии.

По словам Максима Кубирова, заведующего онкологическим отделением Морозовской больницы, 50 лет назад детская онкология не была столь распространенной проблемой, как сейчас. Современные методы диагностики позволяют выявлять заболевание на ранних стадиях. Но только ли в улучшении диагностики и появлении онконастороженности дело?

Печальные лидеры

Какие диагнозы сегодня лидируют? Если говорить об онкологическом отделении, то это, в первую очередь, сОлидные опухоли центральной нервной системы, следом идут нейробластомы и опухоли почек. Случаются и редкие опухоли.

Лечатся здесь, в первую очередь, москвичи, направляемые из столичных поликлиник и других больниц. Но есть большая группа пациентов из регионов, которые либо самостоятельно приезжают в Москву, обнаружив объемное образование у своего ребенка, либо их направляют из других регионов, поскольку справиться на месте не получается.

Бывают случаи, когда такие пациенты приезжают в Москву, надеясь попасть на консультацию в то или иное специализированное учреждение, но, при ухудшении самочувствия, вызывают «скорую помощь». Таких детей прямиком доставляют в Морозовскую, которая является единственной детской скоропомощной больницей с онкологическим отделением. Случается и так, что потерявшие надежу люди специально приезжают в Москву с тяжело больным ребенком и вызывают «скорую» прямо с вокзала.

«Мы не имеем права отказывать таким детям, – говорит Максим Кубиров. – Они обычно находятся в крайне тяжелом состоянии. Родители буквально приносят их на руках. Такой ребенок нуждается, в первую очередь, в заместительной терапии – компонентах крови, адекватном обезболивании, антибактериальной терапии, поскольку находятся в состоянии интоксикации, и в первые сутки мы должны стабилизировать его состояние, затем проводим дополнительные обследования и назначаем лечение».

Не отказывают никому

Лечение, которое проводят в этих стенах, соответствует международным стандартам и клиническим рекомендациям. В зависимости от диагноза и состояния ребенка, это может быть и химиотерапия, и хирургическое лечение.

Здесь оперируют ведущие хирурги Москвы – Андрей Борисович Рябов, Иван Витальевич Поддубный, Геннадий Егорович Чмутин и другие. Что касается опухолей ЦНС, все пациенты попадают в отделение нейрохирургии.

Известна статистика, что на сегодня около 80 процентов случаев детского рака удается вылечить. Много это или мало? Если сравнивать со взрослой онкологией, – вроде бы много. Но за каждой «не спасенной» цифрой стоит детская жизнь, семейная трагедия.

Реакция на лечение у всех индивидуальна. Один ребенок может ответить на лечение очень хорошо, другой, с тем же гистологическим диагнозом, – значительно хуже, когда опухоль, вроде бы точно такая же, оказывается резистентной к подобранной терапии. Как себя проявит биология опухоли, часто непредсказуемо. Рак – не всегда понятный, загадочный соперник, поэтому победить его непросто.

Почти чудо

К счастью, случаются истории, которые вдохновляют и врачей, и пациентов. Дарина 11 лет приехала с родителями с Кавказа. Дома девочку оперировали, диагностировали огромную опухоль печени, рекомендовали поехать лечиться в Москву.

У ребенка было направление в одно из научно-практических федеральных учреждений столицы. Но с болевым синдромом, по «скорой», родители обратились в приемное отделение Морозовской больницы. Девочку внесли в приемное отделение на руках.

«Ребенок был крайне истощен, с выраженным болевым синдромом, – вспоминает Максим Кубиров. – Положение осложняло то, что у неё не было гистологического диагноза. Всё, что взяли на месте, оказалось неинформативным. На момент поступления требовалась замещение компонентов крови (у Дарины была анемия), антибактериальная терапия (девочку лихорадило), коррекция систем гемостаза»

Девочку начали готовить к биопсии, которую пришлось выполнять дважды. В первый раз врачи наткнулись на участок некроза, и гистологи ничем не смогли помочь. Выполнили повторную биопсию, которая прошла успешно. Наконец, поставили диагноз – эмбриональная саркома печени. Это врожденное состояние, когда при появлении ребенка на свет могут присутствовать какие-то зачатки опухоли, которые постепенно перерождаются в опухолевые клетки. К моменту поступления в больницу наблюдались также обширные метастазы в брюшной полости.

Пациентке были установлены два дренажа, через которые ежедневно переливались компоненты крови, при этом через эти трубки отмечалось кровотечение сосудов печени, поскольку опухоль разрушала всё вокруг. Через рот девочка есть не могла – кормили через зонд. Всё это время она находилась в реанимации.

Начали химиотерапию. К началу второго курса врачи заметили, что кровь по дренажам начала отходить менее интенсивно, ребенок стал меньше требовать гемотрансфузии. Опухоль отреагировала на лечение, и через полтора месяца удалось уйти от дренажей. С медицинской точки зрения это замечательно, поскольку всё время были риски инфекционных осложнений, и истощенный ребенок никак не мог набрать нормальный вес.

А.Б. Рябов выполнил операцию, убрал пораженный участок печени. Завершили курсы химиотерапии, и на сегодня с ребенком всё хорошо. Недавно Дарина с мамой приезжала на контрольные исследования. Девочку не узнать. Отлично выглядит, хорошо себя чувствует. Ребенок практически здоров.

Мама, сама медработник по образованию, потом призналась, что надежд у неё практически не было. То, что случилось, – для неё настоящее чудо.

«Наверное, со стороны это и правда может показаться чудом, – говорит Максим Кубиров. – На самом деле для меня это подтверждение тезиса, что никогда не надо отступаться, всегда надо делать всё возможное. Только тогда чудо может произойти».

Наталия Лескова.

Фото автора и из архива больницы.