– Юрий Никитич, вы возглавляете российское Общество специалистов по сердечной недостаточности. В то же самое время такого диагноза в международной классификации болезней нет. Так что это за патология?

– Если говорить просто, сердечная недостаточность – это состояние, когда сердце плохо работает как насос. Мы довольно часто читаем: такой-то человек умер от сердечной недостаточности, хотя был совершенно здоров. Ерунда. Так не бывает. Сердечная недостаточность – это всегда процесс, протяженный по времени. Люди умирают от остановки сердца или дыхания, а сердечная недостаточность ведет человека к финалу долго и исподволь. Начинается всё с появления таких классических симптомов, как тяжесть при ходьбе, одышка, сердцебиение, слабость, отеки… Если эти состояния возникли – пять-семь лет жизни отведено человеку, даже при самых современных методах лечения. Не больше.

– Правда ли, что таких пациентов становится всё больше?

– Да, их количество год от года растёт. Дело в том, что раньше они просто не доживали до такого состояния. Раньше от инфаркта миокарда умирал каждый второй, а сейчас врачей ругают даже за восемь процентов летальности. Мы неплохо научились спасать жизни кардиологических пациентов, а миокард – нет. Если человек перенес первый, второй инфаркт – это уже тяжело больной пациент, предрасположенный к ряду тяжелых кардиологических осложнений, в том числе, сердечной недостаточности. И процент таких пациентов растёт. Стенокардия, ишемическая болезнь сердца – это, как правило, последствия неадекватно леченной артериальной гипертонии, которая имеется у огромного количества наших граждан, и многие об этом даже не догадываются. Коварство гипертонии в том, что нередко она протекает бессимптомно. Иной раз пациент говорит: у меня, мол, давление 170 на 100 – это нормально, я себя хорошо чувствую. Не бывает таких «нормальных» показателей давления! Если даже вы себя при этом неплохо чувствуете, это совсем не значит, что так же чувствуют себя ваши сосуды. Они страдают. И всё это создает грозный фон для последующих осложнений, вплоть до инфаркта и инсульта. По нашим данным, только 60 процентов наших пациентов знают о своей артериальной гипертонии, из них 40 процентов как-то лечатся, и лишь 16 процентов получают адекватное лечение, достигающее целевого назначения.

– Какую работу в этом направлении проводит общество, которое вы возглавляете?

– 20 лет назад, когда проблема сердечной недостаточности едва начала обозначаться, мы собрались вместе – 12 человек, молодых кардиологов, и стали её обсуждать. Нам тогда казалось, что это казуистика, редкие. Единичные случаи, которые никогда не примут характера эпидемии. Как же мы ошибались! Проблема росла и крепла, а вместе с ней ширились ряды нашего общества. Если первые наши семинары проходили в кафе и ресторанах, то потом мы начали собирать большие залы. Сейчас на наши конгрессы с международным участием по сердечной недостаточности собираются более двух тысяч человек, с этой целью мы арендуем Крокус Экспо, где задействованы все залы. Это само по себе говорит о масштабе проблемы.

За эти годы мы сделали многое. В первую очередь, это подготовка врачей. У нас проходит по 85 школ в год, на каждой мы обучаем по 100-150 человек. Это 8000 врачей ежегодно. Мы проводим лекции, интернет-семинары. Обучаем не только кардиологов, но в первую очередь терапевтов. Ведь большинство кардиологических пациентов попадают именно к ним, поэтому очень важно, чтобы врач первичного звена хорошо ориентировался в этой проблеме.

Второе – мы проводим огромное количество онлайн-консультаций. С принятием закона о телемедицине это стало возможным. Вот вчера я шел по коридору с лекции и через вотсап консультировал женщину из Первоуральска Свердловской области. Конечно, важно, чтобы рядом с ней находился лечащий врач, тогда наше общение пойдет продуктивнее. Таких пациентов всё больше. Мы вместе находим оптимальный алгоритм лечения, нередко приглашаем их в Москву на очную консультацию и лечение. Они приезжают, и мы их компенсируем. Хотелось бы сказать – вылечиваем, но, к сожалению, это не так просто.

И третье – у нас начинают появляться специализированные койки для лечения сердечной недостаточности. Сейчас это общемировой тренд, у нас же такое движение лишь начинается, и нередко мы видим сопротивление даже со стороны пациентов, которые не понимают, зачем это нужно. Наша задача – объяснять, почему это необходимо. Такая помощь будет трехуровневой. Первый уровень – поликлиника, амбулатория, второй – койки в больницах и госпиталях на базе кардиологических и терапевтических отделений, третий – специализированные федеральные центры, которые должны быть созданы по всей стране. По нашим оценкам, их должно быть не менее одного центра на 400 000 населения.

– Слышала, члены вашего общества провели масштабное исследование, посвященное сердечной недостаточности. Каковы результаты?

– Это исследование было проведено в восьми регионах страны. Наши сотрудники ходили по квартирам, разговаривали с людьми, выявляли различные факторы риска – курение, злоупотребление алкоголем, гипертоническая болезнь, был ли инфаркт и так далее. Сегодня мы располагаем уникальной информацией о том, как все эти факторы риска с годами влияют на развитие стенокардии или ишемической болезни сердца. Корреляция прямая. Хотя до сих пор официального диагноза «сердечная недостаточность» у нас нет. Думаю, в ближайшее время эта ситуация изменится.

– Вы сказали, что такого диагноза у нас нет – как нет и такой специальности, как кардиоонкология, которая недавно появилась в Европе. С чем связана необходимость её появления?

– Эта необходимость связана с тем, что онкологические больные живут все дольше. Появляются новые препараты и методики, позволяющие людям, которым был поставлен диагноз «рак», продолжать жить после этого 10-15-25 и больше лет. Исследования, между тем, показали, что если смертность от онкологических заболеваний снижается, но одновременно повышается смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. Оказывается, все химиотерапевтические препараты в той или иной степени влияют на сердце и сосуды. Около сорока процентов из них кардиотоксичны, и примерно через 5-10 лет после их приема у пациента наблюдается развитие выраженных сердечно-сосудистых осложнений вплоть до инфарктов и инсультов. Известно также, что, например, облучение приводит к фиброзу миокарда. Есть и множество других тяжелых патологий, развивающихся вследствие лечения от рака. Поэтому нередко оказывается, что такой пациент, успешно прошедший лечение, умирает не от рака, а от заболеваний сердца и сосудов.

– Моя свекровь два года мужественно боролась с онкологическим заболеванием, прошла несколько курсов химиотерапии, рак отступил. Но внезапно случился инсульт, от которого она и умерла.

– Это общемировая проблема. Наша страна здесь, увы, не исключение. Надо сказать, мы вместе с европейскими странами осознали эту проблему и начали создавать кардиоонкологические сервисы, где будем консультировать таких пациентов. В Великобритании их уже пять. В 2019 году мы создали первый такой центр на базе Сеченовского университета. Я его возглавляю. Пока это не специализированные койки, а именно консультативная помощь, что уже неплохо. Это союз онкологов, терапевтов, кардиологов, психологов, морфологов, врачей других специальностей, объядинившихся в общем стремлении решать эту непростую проблему. Ведь таких пациентов тоже становится всё больше, и мы должны научиться им помогать. В первую очередь – суметь вовремя предсказать кардиотоксичность того или иного препарата для этого конкретного пациепнта. Понятно, что для этого нужны непростые и недешевые исследования – генетическое типирование, гематологические пробы. Но если этого не делать, проблема будет нарастать, как снежный ком.

– Вы сказали об обучении медицинского персонала. А насколько важно обучение пациентов?

– Не менее важно. Мы видим свою задачу ещё и в том, чтобы просвещать людей, рассказывать им о том, как важно контролировать свой вес, количество потребляемой соли и жидкости. Не хотите вставать на весы – измерьте свою талию. У мужчин этот показатель не должен превышать 90 см, у женщин – 80 см. Ни в каком возрасте! Очень просто измерить свою жировую складку. Ущипните себя за бок – если там больше 1 см., пора худеть, садиться на пищу с преобладанием растительной клетчатки, отменять жирное мясо и «быстрые» углеводы. Мы стараемся отвечать пациентам на такие вопросы, как возможность лететь на самолете или заниматься сексом со стенокардией, выбирать те или иные виды спорта с ишемией. А можно ли закаляться? А проходить вакцинацию?

– Кстати – можно?

– Нужно! Вакцинация необходима всем нашим пациентам, поскольку они подвержены пневмониям. Обученный пациент имеет риск попадания в стационар ниже на 30-40 процентов, чем тот, который не получил подробных инструкций по поводу образа жизни. Мы создали сайт для наших больных, где имеются ответы на все эти и многие другие вопросы. Вообще нам пора менять общественное мнение, менталитет, изменять структуру управления заболеванием, и самое главное – взаимоотношения врача и пациента.

– Каким образом?

– Они должны становиться теснее и доверительнее. Со стремительным входом в нашу жизнь новых технологий это будет не менее, а всё более актуальным. Недавно я вернулся с одного кардиологического конгресса в США. Сидим, слушаем доклад, и тут у моего американского коллеги что-то зажужжало. Оказалось – часы. И он тут же начинает куда-то звонить. Оказывается, его наручные часы Apple Watch подключены к аппарату контроля сахара в крови, установленного у его внучки. У девочки диабет. И вот он получил сигнал, что сахар повысился. Он тут же позвонил своему сыну (тот не врач), чтобы девочку срочно покормили. Думаю, подобные вещи совсем скоро станут повседневной реальностью и в нашей стране. Мало того – я наблюдаю, как семимильными шагами развивается искусственный интеллект, и думаю, что лет через 5-10 на мой айфон сможет позвонить айфон моего пациента, и они между собой решат, что делать в той или иной ситуации. А человек лишь получит инструкцию, что предпринять. Есть анекдот, который отлично демонстрирует эту ситуацию. Мне он очень нравится. 2020 год. 2000 кардиологов собрались на крупнейший мировой конгресс. 2030 год. 20 тысяч Apple Watch собрались на крупнейший мировой конгресс кардиологов. Шутка – но в ней лишь доля шутки.

– До нарисованной вами фантастической картины нам пока ещё очень далеко. Давайте скажем, что сегодня делать конкретным пациентам, если они не хотят заполучить тяжелые сердечно-сосудистые заболевания.

– Вы знаете, есть такая притча. Человек спрашивает рабочего: что ты делаешь? Он отвечает: мешаю раствор. Спрашивает другого. Он говорит – кладу плитку. Спрашивает третьего. Он отвечает: строю храм. Нам надо всем вместе построить храм. Что это означает? Нужен комплексный подход, нужно взаимодействие самых разных специалистов и пациентов. Если мы хотим увеличить продолжительность жизни, к чему нас призывает президент, мы должны создавать компактные центры, учиться разговаривать с людьми, стараться переломить их отношение к себе и своей болезни.

Мы часто говорим о том, что продолжительность жизни растет. Это действительно так. Но о какой продолжительности жизни мы говорим? Сейчас это в основном пожилые пациенты, отягощенные большим количеством хронических болячек. Президент же ставит перед нами задачи активного, здорового долголетия. Это непростая цель, достижение которой требует перестройки сознания людей. Сердечная недостаточность, о которой мы говорим, – это уже запущенное, тяжелое состояние, лечить которое дорого и не слишком эффективно. Значит, наша задача – не допустить этого состояния, предотвратить его. Мы должны на самых ранних стадиях выявлять пациентов, предрасположенных к гипертонической болезни, и работать с ними, чтобы их состояние не переросло в грозную патологию. Вся медицина должна стать профилактической. Сейчас нам до этого еще далеко. Но уже сейчас это понимание начинает пробуждаться и у пациентов, и у врачей.

– На какие ещё показатели надо обратить внимание, чтобы быть здоровым?

– Нет неважных для здоровья мелочей. Важно всё – достаточный, но не избыточный сон, подвижный образ жизни, но ни в коем случае не переутомление. Курить нельзя совсем. Если вы курите – бросайте, не курите – не начинайте. Курение истончает сосудистую стенку и очень быстро приводит к атеросклерозу сосудов, не говоря уж о раке легких и ряда других систем и органов.

Мы используем простой тест – за какое время человек проходит сто метров. Чем быстрее он это делает, тем в лучшем состоянии находится его сердечно-сосудистая система. Есть прямая корреляция скорости ходьбы и долгожительства. Сейчас простыми измерениями определяется плотность сосудистой стенки и скорость распространения пульсовой волны. Следить за всеми этими показателями не обременительно и не сложно, однако, делая это, вы минимизируете разницу между биологическим и паспортным возрастом.

Беседу вела Наталия Лескова.