По телевизору показывают рекламный ролик какой-то супер-бритвы. Вроде бы теперь не надо мужчине кривляться перед зеркалом, чтобы выпятить труднодоступные части лица для удаления оттуда щетины. Дескать, бритвенный станок сам подладится под сложный рельеф вашей физиономии.
.jpg)
Как легко, наверно, было бриться Диззи Гиллеспи, джазовому трубачу!.. Помните, как раздувались у него щёки, когда он дул в свою дуду? Полное ощущение, что это не человек, а самец прудовой лягушки Pelophylax lessonae, надувший горловой мешок, чтобы усилить свой голос во время брачного периода и призвать к общению симпатичную самочку (sex appeal!)… Говорят, трубачи стараются не надувать щёки во время игры: такова правильная техника исполнения. Это правило для всех трубачей… но не для виртуоза Диззи.
Тут напрашивается старый медицинский анекдот.
Пригнали в роддом на практику студентов медицинского училища, будущих фельдшеров. Среди них были, конечно, и парни. Этих-то и отправили для начала в приёмный покой. Там им вменили в обязанность проверять головы поступающих женщин на педикулёз, ставить им клизму и брить лобки. Такая вот утонченная «дедовщина» по-акушерски или, если хотите, курс молодого бойца…
— Мы будем это… брить? — возмутились ребята.
Но делать нечего, приказ есть приказ. Взяли бритвенный станок, пошли к пациентке. Та лежала на кушетке, ждала. Парни и так подступятся к ней, и этак – не знают, как сделать: неудобно, непривычно.
И тут самый смышленый из них приблизился с бритвой к женщине и сказал:
— Ну, будь другом, сделай так…
И состроил соответствующую рожу.
Кстати, о врачебной практике в студенческие годы. Обычно это бывает так: лето где-нибудь в русской глубинке, пряные деревенские ночи, полнотравье, разнотравье, крики перепелки, ранних звезд мерцание, взрогнушие ивы брызгают росой, ржание стреноженных молодых коней, сумерки полей, провинциальная районная больница, веселые местные доктора, с любопытством поглядывающие на гостей «из столицы», и — двадцатилетние практиканты (-ки), которым всё интересно и в которых кипит молодая энергия. Мне кажется, любому врачу есть что вспомнить…
Да, было дело…
У НАС ВСЁ СПОКОЙНО
В Н-скую районную больницу приехали на летнюю практику студентки из Москвы. Все были как на подбор: молоденькие, стройные, современные, чуточку развязные... Оба доктора родильного отделения, Ладушкин и Кротов, тоже, кстати, совсем ещё не старички, гостьям приглянулись. Девушки с удовольствием работали в роддоме: ставили капельницы, делали уколы, вели роды, оформляли медицинскую документацию. Врачам это нравилось: лежи себе да командуй. А главное, ничего не нужно писать — это так приятно!
По вечерам коротали время за бутылкой вина, трепались обо всём, рассказывали анекдоты, много смеялись, немножко тискались — в меру, самую малость, не преступая границ дозволенного.
Вот так ехали в поезде на "заводскую практику" мариупольские студенты 50-х годов XX века. Влюблённая парочка в центре (между ними попал в кадр весёлый рабочий парень с кружкой) - будущие родители автора этих строк.
Однажды напились серьёзно. Взяли пару бутылок водки, а о закуске не позаботились. Дежурил врач-гинеколог Ладушкин. Пришёл и Кротов: холостому доктору было скучно дома, а тут — весёлая компания, очень это кстати. Решил он остаться на ночь. Но силы свои не рассчитал, алкоголь придавил его к подушке, Кротов заснул в ординаторской.
В полночь разожгло девчонок, захотелось им искупаться в речке.
— Ты иди, — сказал Кротов Ладушкину, не открывая глаза, — а я тебя пыд... пт... подстрахую, подежурю...
Потом, с трудом оторвав голову от подушки, разомкнул веки, пристально глянул на товарища и произнёс:
— Обязательно возьми ключ.
— Какой ключ?
— От моего дома.
— Да зачем он мне? — удивился Ладушкин.
— Возьми, возьми, — неуклюже подмигнул ему Кротов (мимика давалась ему с трудом). — Пригодится, вот увидишь...
— Знаешь, я не собираюсь... э-э... не планирую...
— Напрасно! Ты не планируешь, а они — планируют, — назидательно произнёс Кротов и, совсем обессиленный, рухнул на подушку.
Но Ладушкин ключ не взял.
— Через час вернусь, — решительно сказал он, — жди. Да смотри не подведи: за дежурного остаёшься...
— Нема базара, — пробормотал Кротов чуть слышно.
Он уже спал, сладко, как ребёнок, посапывая и подложив кулак под щёку.
Вышли из роддома, по грунтовке выбрались за село и огородами и свекольными полями потащились на речку. Была тёплая летняя ночь, над селом висела полная луна, пахло травами, трещали сверчки.
Минут через пятнадцать добрались до речки. С наслаждением окунулись в тихую, прогретую за день воду, поплавали, подурачились, потом вылезли на берег, выкурили по сигарете и заторопились назад, в больницу.
Шли по полю — и вдруг далеко впереди увидели огни автомобиля. Кто знает, какое шальное завихрение случилось в голове доктора Ладушкина, но он вдруг вообразил себе, что это едет машина «скорой помощи» и что вроде бы главный врач районной больницы, узнав, что дежурный гинеколог исчез, пустился на поиски загулявшего подчинённого. Ладушкин решил, что нужно во что бы то ни стало увернуться от предательского света автомобильных фар, и поспешно сошёл на обочину, чтобы там, в поле, укрыться за какой-нибудь кочкой. Сделав неосторожный шаг, дежурный доктор провалился почти по пояс в глубокую ямищу, доверху наполненную зловонной жижей. Что это было, никто так и не понял. Возможно, просто грязь (днём шёл дождь), а может быть жидкий навоз. Тем не менее Ладушкин так и простоял по пояс в том дерьме, пока злополучный автомобиль медленно полз мимо него, освещая мощным светом фар всю картину — и стайку извивающихся от смеха девчонок, и дорогу, и странного мужика по пояс в яме.
Это была не «скорая», а чья-то «Волга». По полю можно было объехать пост ГАИ у городской заставы и прямо из пригородного села попасть в город Н. Подвыпившие водители об этой дороге хорошо знали и нередко ею пользовались, когда желали избежать встречи с милицией.
Практикантки хохотали до изнеможения. Они визжали как поросята, опустившись в траву и держась за животы. Ладушкин выбрался из ямы грязный, жалкий, хмуро пожал плечами и, ни слова не сказав, заторопился в больницу, по пути мучительно размышляя над проблемой: как проникнуть в родильное отделение так, чтобы не увидела дежурная акушерка? А то ведь что получается: напился на работе (а акушерка, санитарка и детская медсестра, конечно же, догадывались, чем заняты в ординаторской оба доктора и шесть практиканток из Москвы), потом на ночь глядя ушёл куда-то с молодыми девчонками, вернулся один, весь в навозе, грязный и мокрый.
Ординаторская была на первом этаже, там спал перепивший напарник. Ладушкин решил постучаться к Кротову, чтобы тот отворил окно. Девчонки направились к себе, в главный корпус больницы, где в кабинете физиотерапии ждали их ещё не смятые постели, — но на углу всё же задержались и долго покатывались со смеху, наблюдая за тем, как д-р Ладушкин пытается разбудить д-ра Кротова.
— Серёга, это я, открой скорее, — хрипло шептал Ладушкин, воровато оглядываясь по сторонам.
Летняя ночь была коротка. Над тихим селом разливалась молочная муть рассвета. Ладушкин боялся, что кто-нибудь увидит его из окна соседнего корпуса.
Кротов был абсолютно пьян. На настойчивый стук Ладушкина он отозвался лишь конвульсивным подёргиванием конечностей.
— Да отвори же быстрее, свинья ты последняя! — горячился Ладушкин, нетерпеливо тряся оконную раму.
Но Кротов только мычал что-то, не в силах поднять голову.
— Ничего, ничего... — бормотал он. — Всё у нас в порядке... Ничего страшного...
— Открой окно, алкаш чёртов! — гремел Ладушкин, уже не стараясь сдерживать силу своих голосовых связок.
— Не волнуйся, всё путём... В роддоме всё спокойно... — мычал пьяный Кротов, нежно обнимая подушку.
А на углу весело заливались протрезвевшие, наконец, практикантки...
Плюнул Ладушкин, поплёлся звонить в дверь. Дежурная акушерка Оля смерила своего доктора презрительным взглядом, скептически хмыкнула и посторонилась, пропуская Ладушкина в отделение.
До конца дежурства оставалось часа три. Ладушкин поспешно стащил с себя брюки и туфли и принялся за стирку. Дома его ждала жена, не мешало бы явиться к ней утром в приличном виде.
Ладушкин трудился долго. Он умудрился выстирать не только брюки, но даже шнурки туфель (чтобы даже запаха не осталось!), а потом всё это высушить с помощью утюга. Сами туфли, конечно, высохнуть не успели, но никто потом не обратил на это внимания.
Кротов пришёл в себя часов в семь утра. Он болезненно, ломко приподнялся и с удивлением уставился на Ладушкина, который стоял у письменного стола в одних трусах и ожесточённо орудовал утюгом.
— Ты что это надумал с утра пораньше? — захохотал Кротов и тут же сморщился от головной боли, обнял ладонями виски.
— Спи, спи, алкаш, — процедил Ладушкин сердито. — В роддоме всё спокойно...
Источники фото:
http://www.fotosall.ru/animal/page/5
фото из домашнего архива
***
Кстати:
В.И. Маколкин, С.И. Овчаренко, Н.Н. Семенков. Сестринское дело в терапии, М.: МИА, 2008, 544 с.
http://vint.eurodir.ru/books/499
В книге представлены сведения о внутренних болезнях, их лечении, профилактике, реабилитации и уходе за больными. Описаны все аспекты деятельности медицинской сестры (правила приема медикаментов, подготовка к исследованиям, наблюдение за ходом болезни, первая медицинская помощь и многое другое). Для закрепления материала к каждому разделу даны контрольные вопросы, ситуационные задачи, алгоритмы решения и тестовые задания.
Учебник соответствует современным требованиям и новой концепции подготовки среднего медицинского персонала и позволит обеспечить качественную подготовку специалистов сестринского дела.
Для студентов факультетов высшего сестринского образования медицинских вузов и студентов образовательных учреждений среднего профессионального образования, обучающихся по медицинским специальностям.
