В настоящее время существуют две крайние точки зрения на природу старения.
Последователи А. Вейсмана убеждены, что старение — это реализация специальной программы, изобретённой Природой в ходе эволюции для ускорения самой эволюции. Причем, как они полагают, у некоторых видов растений и животных программа старения или так и не выработалась, или исчезла (случайно утеряна), отчего эти организмы не стареют, а погибают лишь от внешних причин. И, надо сказать, круг таких «нестареющих» видов в глазах вейсманистов становится всё шире и шире.
По Ф. Энгельсу же, старение — универсально. С этих позиций, все сообщения о нестареющих животных — ни что иное, как шарлатанство. Так полагает вторая половина учёных-геронтологов.
Возникает естественный вопрос: какой закон обуславливает неизбежность старения и смерти всего живого? На него, как правило, даётся мгновенный ответ: второе начало термодинамики, энтропия. Вот то мировое зло, которое препятствует осуществлению мечты человечества о жизни без старения.
Мне лично, как человеку, взращённому в тоталитарном обществе, суровая позиция Энгельса о всеобщности старения ближе и понятней. Но, в то же время, я не могу согласиться с несправедливым обвинением второго начала т/д и энтропии в том, на что они не способны.
И всё дальнейшее в этом сообщении будет посвящено защите упомянутых фигурантов и снятия с них титула «Мировое зло».
А о том, что их, действительно, жалуют этим титулом, говорят следующие цитаты:
«...Сущность старения описывается... вторым законом термодинамики... Старение — ...[следствие] общего накопления энтропии (хаоса) на всех структурных уровнях».
«Второй закон термодинамики: все химические реакции идут с увеличением энтропии системы, что определяет направленность химических реакций (в сторону хаоса).»
А вот наиболее примечательная цитата:
«...Глобальной, общей, фундаментальной причиной старения является дискретность форм существования современных организмов на Земле — отграниченность системы от внешней среды, что ставит предел способности к внутренней эволюции организма с сохранением его индивидуальности как отдельной системы. В общем виде этот феномен известен как второй закон термодинамики...»
Последний текст я привёл не ради его смысла: он для меня остаётся недоступным, — а как пример безаппеляционности и наукообразия.
В общем, с одной и той же безаппеляционностью, как о чём-то совершенно несомненном, вейсманисты разглагольствуют о нестареющих видах животных, а глубокие знатоки термодинамики — о диктуемой вторым началом тотальной неизбежности старения. В чём же смысл этого скандального начала термодинамики? Конечно, здесь у меня нет возможности изложить всё более-менее подробно. < Это сделано в следующих моих книгах: Н.Н.Мушкамбаров. «Физическая и коллоидная химия», 3-е издание. Изд-во «МИА», 2010, 456 с.; Н.Н.Мушкамбаров. «Геронтология in polemico», Изд-во «МИА», 2011, 472 с>. Тем более, что нет ничего более тёмного и запутанного и в то же время столь разнообразно трактуемого, чем второе начало термодинамики.
Казалось бы, чего проще: «Теплота не может самопроизвольно передаваться от более холодного тела к более горячему»?! Но нет, это даже не верхушка айсберга, а всего лишь её маленький кончик. А что там ниже — особенно под водой, — можно и за всю жизнь не разглядеть. Если же разглядишь, — не факт, что это будет то же самое, что разглядели другие.
Тем не менее, в порядке исключения, все сходятся в одном: второе начало термодинамики
- определяет, какие процессы могут идти самопроизвольно, а какие — нет,
- и даёт количественные оценки работе, которая могла бы быть совершена в процессе.
И вот в моей интерпретации основной смысл второго начала выражается следующими постулатами:
- снижение суммарной энергии системы путём выделения теплоты и
- более равномерное распределение энергии по компонентам и пространству системы (увеличение энтропии).
II. результирующий же критерий,, определяющий возможность процесса, есть линейный баланс действия этих стимулов.
Что же зловещего в этих постулатах? Всех пугает применение второго начала к изолированным системам, к которым относят и Вселенную в целом. Поскольку в таких системах нет теплообмена с окружающей средой, то для самопроизвольных процессов остаётся только один стимул: увеличение энтропии системы.
Применительно к Вселенной это означает, что всё идёт к её тепловой «смерти» вследствие выравнивания температур всех компонентов — звёзд, планет, космической пыли. И отсюда — отношение ко второму началу термодинамики и к энтропии как причинам данного апокалипсиса.
И точно так же любая жизнь, с этих позиций, — это лишь неумолимое возрастание энтропии, ведущее к смерти.
Но ведь в мире — столько примеров, что второе начало — отнюдь не всесильно. И вовсе не оно определяет ход истории — и Вселенной, и нашей частной.
Это начало не смогло воспрепятствовать ни возникновению Вселенной, ни зарождению и последующему буйству жизни на Земле, ни постоянному появлению и развитию до цветущего состояния множества новых особей.
Оно, это начало, ежеминутно преодолевается в метаболизме. Причём, всё происходит не вопреки «энтропии», а просто с учётом обусловленных этим началом ограничений.
Так, в наших клетках очень многие реакции синтеза, невозможные сами по себе по термодинамическим обстоятельствам, прекрасно осуществляются путём несложной модификации. Таковой может быть сопряжение со стандартными энергодающими реакциями или серия обходных реакций, где тем или иным способом опять-таки в систему вводится энергия.
Очевидно, сходным образом выглядит коллизия с термодинамикой в течение развития и роста организма Два с половиной десятилетия, несмотря на все “препоны” со стороны энтропии и “руководимого” ею второго начала, развивающаяся человеческая особь поразительным образом увеличивает свою сложность — и в отношении количества клеток (от одной-единственной до 1014)), и в отношении структурной и функциональной организации.
Где всё это время пребывает пресловутая “энтропия”?!
Я думаю, точно так же, как во всех перечисленных своих проявлениях Природа учитывала и уважительно об ходила термодинамические препятствия, она могла бы обходить их и дальше — на протяжении последующей жизни всевозможных существ.
Второе начало термодинамики ничуть не хуже и не лучше для Мироздания вообще и для организации Живой Природы в частности, чем всемирный закон тяготения. Или закон сохранения энергии. Каждый из подобных законов вносит определённый порядок в Природу и каждый ею же, Природой, в творческом порыве может быть обойдён.
Так, благодаря закону тяготения Земля не улетает от Солнца, а атмосфера — от Земли. Да и мы с атмосферой тоже без труда удерживаемся на поверхности Земли, даже если стоим «вверх ногами» на «нижней» (с точки зрения соответствующего наблюдателя) её точке. Так закон обеспечивает порядок.
Когда же у Природы возникает дерзкая потребность преодолеть тяготение — тогда она изобретает крылья. Появляются всевозможные модификации летающих организмов.
И ведь никто не сетует на то, что это закон тяготения виноват в том, что человек не летает. Все понимают: дело — не в законе, дело — в человеке, в его организации. А в принципе, можно было бы и полетать — с крыльями. И летают.
Мало того, никто не бросается в панику с мыслей о том, что благодаря взаимному притяжению всё во Вселенной вот-вот слипнется в один конгломерат. Потому что все космические агенты движутся, как им положено; причём, галактики, вроде, не только не сближаются, но, напротив, даже «разбегаются».
Сходная ситуация — с притяжением противоположных электрических зарядов. Отрицательные электроны не падают на положительное ядро, и возможной опасностью такого исхода уже давно никто не обеспокоен.
Аналогично обстоит дело со вторым началом. Оно не фатально, оно тысячекратно преодолевается в Живой Природе.
Но в то же время, когда нарушается необходимый баланс (например, между повреждением и репарацией, между образованием белково-липидных комплексов липофусцина и их разрушением или выведением из клетки), — тогда второе начало преодолевается организмом со всё большим трудом.
Однако точно так же стареющему организму всё сложней преодолевать всемирное тяготение и закон сохранения энергии.
