Этот мир создан для «жаворонков». Для тех, кто просыпается рано утром и тащится на работу по дорожным пробкам, в маршрутках, автобусах и метро, толкаясь в толпе таких же не выспавшихся. Они укладываются спать как можно раньше, ибо завтра рано вставать. Поэтому-то и «читать некогда», «телевизор вечером — некогда», «творчеством заниматься?.. да что вы! когда?» Они приезжают с утра пораньше на работу — и что? У кого-то, конечно, сразу есть чем заниматься, а у кого-то — нет... И начинается: макияж, кофе, соцсети, электронные письма, бла-бла… Зато пораньше легли — пораньше поднялись, вовремя явились, начальство довольно.

Так получилось, что я «сова». В молодые годы много дежурил в больнице, а там приключения врачей-акушеров начинаются, как правило, после часа ночи. Привык. Или ещё какая-то причина тому виной. Жажда тишины и одиночества, например. Я не знаю, что можно делать с утра. «То же самое, что ночью», — говорят мне. Но ночью у меня мозги варят нормально, а утром я пытаюсь их разбудить. Я не понимаю, что можно смотреть в телевизоре рано утром. «С добрым утром, страна»? «Как пожарить блинчики»? Но ведь Лигу чемпионов показывают поздно вечером… Я не знаю, как можно читать утром, когда впереди ещё целый день. Яркие образы, неожиданные изгибы фабулы, намёки автора, литературные игры — не воспринимаются. Любая книжка становится скучной. Чтение превращается в нудную работу. О творчестве, собственных фантазиях, ночных замыслах написать о том и этом — просто молчу. А что можно сделать ночью? Да что угодно! За ночь я могу почитать чужое, написать своё, по долгу службы отредактировать рукопись, пересмотреть арт-хаусный фильм, обработать свои фото и видео, поупражняться в иностранном языке… Ночная жизнь полна красок и чудес. Возможно ли смотреть Бунюэля или читать Кавафиса рано утром?  

И всё же завидую тем, кто умеет лечь пораньше, а потом рано утром подняться и тут же подсесть к письменному столу. Почитайте мемуары известных писателей. Эти люди так и делали: работали с утра до обеда, а потом весь день у них был свободен. Они уверяли, что голова утром свежая, лучше думается. Зато во второй половине дня можно и кино посмотреть, и чужое почитать, и вина выпить.

Согласен, ночная жизнь к добру не приводит. Посреди ночи вдруг хочется есть. Если бы ты спал — о еде не думал бы. А тут — прямой путь к ожирению. К АБДОМИНАЛЬНОМУ ожирению, между прочим. А там и до метаболического синдрома недалеко. До дислипидемии. До сахарного диабета. Ночь — царство вагуса. Из надпочечников выбрасываются катехоламины. В желудке может язва созреть. Сосуды суживаются, повышается давление, невроз усугубляется, два-три года такой жизни — и вот ты уже гипертоник…

Но это всё присказка.

 

 

Ёмкую характеристику «сове» дал Льюис Кэрролл в своей абсурдистской поэме «Охота на Снарка». Оказывается, загадочный Снарк вот какой:

Он встаёт очень поздно. Так поздно встаёт

(Важно помнить об этой примете),

Что свой утренний чай на закате он пьёт,

А обедает он на рассвете.

(Перевод Г. Кружкова)

 

Отлично сформулировано. Перекусить в три часа ночи — святое дело…

 

 

Интересно сравнивать переводы. Вот, например, перевод С. Афонькина (те же строки):

 

Снарк спит, во-вторых, допоздна и без бед.

Казалось бы, роскошь, но где там!

Ведь завтрак приходится греть на обед,

А ужинать только с рассветом!

 

А вот вариант В. Бречкина:

 

Во-вторых, любит спать и так поздно вставать

(согласитесь, что это не мудро),

Что приходится завтракать вечером в пять,

А обедать — аж следующим утром.

 

Переводчик В. Фет:

 

Снарк не любит особенно рано вставать —

Это тоже одна из примет:

Часто к ужину завтрак он просит подать,

Оставляя наутро обед!

 

А это перевод М. Пухова:

 

Признак третий: привычка так поздно вставать

(Это просто привычка, не лень),

Что садится он завтракать вечером, в пять,

А обедать — на завтрашний день.

 

Вот и наговорили всякого… Согласитесь, что это не мудро… это просто привычка, не лень…  казалась бы роскошь… В общем, мнения разделились. (А есть ещё десяток: переводчиков у этой поэмы много.).

Или вот ещё. Допустим, вы что-то говорите собеседнику — долго и увлечённо, он слушает и не перебивает вас, но вы рано или поздно замечаете, что он вас не понимает. А потом до вас доходит: он ведь говорит только по-русски, а вы забыли об этом, втолковываете ему по-английски!.. Дурдом? Конечно. Так не бывает. Не бывает в реальной жизни. Но только не в английской поэзии абсурда. Там такая психиатрия — на каждом шагу.

В «Охоте на Снарка» один из персонажей рассказывает капитану экспедиции ужасы о загадочном Снарке, на которого они отправились охотиться. Да так страшно и убедительно рассказывает, что капитан не на шутку пугается и упрекает своего собеседника вот в чём:

 

Но зачем же вначале вы об этом молчали,

Когда был еще шанс воротиться?

 

И получает такой (не совсем адекватный с точки зрения здравого смысла) ответ (в переводе Г. Кружкова):

 

Я в тот день по-турецки вам всё объяснил,

Повторил на фарси, на латыни;

Но сказать по-английски, как видно, забыл

Это мучит меня и поныне.

 

Перечислим ещё раз языки, на которых капитан получил предупреждение об опасности: ТУРЕЦКИЙ, ФАРСИ, ЛАТЫНЬ.

Посмотрим другие вариант перевода.

 

Г. Гоголев:

Я сказал вам по-русски,

Повторил по-этрусски,

На иврите вас предупреждал!

Вы ж английский, и только,

Знаете лишь на «тройку» –

Я такого, признаюсь, не ждал.

М. Пухов:

Я сказал вам по-русски про дядин совет,

По-японски, армянски, марийски;

Но забыл (сознаю — мне прощения нет),

Что вы знаете только английский!

А. Москотельников:

Я по-польски сказал, по-голландски затем,

По-немецки и гречески следом;

Но, к стыду своему, позабыл я совсем,

Что один лишь английский вам ведом!

Е. Клюев:

Впрочем, я говорил по-еврейски  — увы! —

По-немецки, по-грецки тогда,

На минуточку выбросив из головы,

Что Вы англичанин… м-да.

Итак, языков прибавилось: РУССКИЙ, ЯПОНСКИЙ, АРМЯНСКИЙ, ЭТРУССКИЙ, МАРИЙСКИЙ, ПОЛЬСКИЙ, ГРЕЧЕСКИЙ, ГОЛЛАНДСКИЙ, НЕМЕЦКИЙ, ЕВРЕЙСКИЙ (это какой же?)… А если бы мы заглянули в другие переводы — список легко продолжили бы, наверно. Мне кажется, что вся эта ситуация если не клиника, то пограничное состояние уж точно…

А как же у самого автора? Слава богу, есть Интернет, можем заглянуть. Льюис Кэрролл написал так:

 

I said it in Hebrew — I said it in Dutch —

I said it in German and Greek: 

But I wholly forgot (and it vexes me much)

That English is what you speak! 

Итак, у Кэрролла — ИВРИТ, ГОЛЛАНДСКИЙ, НЕМЕЦКИЙ, ГРЕЧЕСКИЙ. Ближе всех оказался переводчик Е. Клюев со своим «грецким» языком. Никаких русских-этрусских…

Льюис Кэрролл, по-моему, вообще небезопасный писатель… небезопасный для слабых натур. Этот автор ненавязчиво подталкивает своего читателя к лёгкому безумию. Профессиональный психиатр наверняка нашёл бы в приключениях Алисы доказательства умопомешательства автора или его героев (если бы перед доктором стояла такая задача). Существует даже термин: алисомания. Дело в том, что многие люди коллекционирует книжки про Алису — коллекционируют из-за разных переводов, но ещё больше — из-за разных иллюстраций. Таких людей называют «кэрроллонутыми». Боюсь, что и я недалеко от них ушёл: в моей библиотеке около двадцати вариантов «Алисы в Стране Чудес» и «Алисы в Зазеркалье». Бережно храню книги с иллюстрациями Туве Янссон, Ребекки Дотремер, Геннадия Калиновского, Джона Тенниела, Артура Рэкхема, Роберта Ингпена, Грега Хильдебрандта, Виктора Чижикова, Бенджамена Лакомба, Лизбет Цвергер… да разве всех перечислишь? Меня укрепляет мысль о том, что от многих изданий я отказался: не понравились иллюстрации! Но малость пугает тот факт, что уже и «Охоты на Снарка» у меня штук пять… (держите меня семеро!).

 

 

Но для кого-то же эти мастера создают свои прекрасные иллюстрации!

Никто не понимает, что такое эта поэма о Снарке, о чём она. Но многие охотно её цитируют, иные — запоминают на память, особенно на языке оригинала. Говорят, что есть энтузиасты, которые по любому случаю могут подобрать из «Охоты на Снарка» подходящую цитату. Удивительно: поэма признана бессмысленной, а любая цитата из неё несёт глубокий смысл (или это только кажется?).

Открываю книжку наугад и выбираю цитату:

 

Этот палец загнём, а другой отогнём…

Что-то плохо сгибается палец;

Вижу, выхода нет — не сойдётся ответ…

К чему-нибудь да подойдёт, не правда ли? Isn’t it?

 

Ещё:

 

И он с пафосом стал излагать матерьял

(При всеобщем тоскливом внимании)…

Ну, понятно…

Или:

Обвиненье в измене легко доказать,

Подстрекательство к бунту — труднее…

В общем, тут важнее ситуация, а не слова, подобранные Кэрроллом и его переводчиками.

 

Почему вы смотрите на меня так подозрительно?.. Нет-нет, я в порядке. Лучше почитайте критическую и аналитическую литературу, посвященную творениям Кэрролла. Цитирую: «В  40-х  годах  появилась такая теория, что Снарк — это атомная энергия  (и  вообще  научный  прогресс),  а  Буджум  — ужасная  атомная  бомба  (и  вообще  все,  чем  мы  за прогресс расплачиваемся). […] Можно думать, что Снарк — это некая социальная утопия, а Буджум  — чудовище  тоталитаризма. […] Можно мыслить  и  более  фундаментально. Тогда «Охота на Снарка» предстанет великой  экзистенциальной  поэмой  о  бытии, стремящемся  к  небытию,  или  новой  «Книгой  Экклезиаста»  — проповедью  о  тщете». Это (уж простите) не я написал — это кто-то другой. И вам, конечно же, известно, что существует «Аннотированная Алиса» и «Аннотированная Охота на Снарка», и автор этих комментариев и интерпретаций никто иной как Мартин Гарднер, давно известный в нашей стране популяризатор математики.

Напоследок (пора нам прощаться) — пример реанимационных мероприятий, описанных в поэме Л. Кэрролла.

Один из персонажей поэмы падает в обморок. И его пытаются привести в чувство. Как?

У Г. Кружкова:

И катали его, щекотали его,

Растирали виски винегретом,

Тормошили, будили, в себя приводили

Повидлом и добрым советом.

Смешно? По-моему, да. «Растирали виски винегретом»…

У М. Матвеева:

Все дружно пытались беднягу взбодрить

Советом и сдобою сладкой,

Прельщали горчицей, старались польстить,

Развлечь предлагали загадкой.

Интересные методы реанимации…

 

 

В легендарном переводе В. Орла:

В сознанье они приводили его

Салатом и чайной соломкой,

И добрым советом будили его,

И путаной головоломкой.

Ну, спорно… Что за чайная соломка? Какой такой «путаной»?

А как же у самого Л. Кэрролла? Вот дословно: «Они разбудили его с кексами — они разбудили его льдом — / Они разбудили его горчицей и криком — / Они разбудили его вареньем и разумным советом — / Они задавали ему загадки». Откуда же в этом списке взялось у переводчика Г. Кружкова повидло? Ну а что, мне нравится: не джемом же англосаксонским, а именно «павидлой». Там рядом стоят в строке слова «будили», «приводили», «повидло». Повторение согласных, аллитерация. Хорошо, когда поэт играет не только словами и смыслами, но и буквами.

«Охота на Снарка» Льюиса Кэрролла — это всё равно что футбол: всегда есть о чём поговорить.