19 лет назад, 7 марта 1997 года умерла выдающаяся польская поэтесса, журналистка и режиссёр Агнешка Осецка.

 

Это имя иногда звучало у нас в стране — например, так: «музыка Северина Краевского, стихи Агнешки Осецкой…». Мне особенно запомнилось время, когда на телевидении прогремела песня Краевского «Nie spoczniemy» («Не успокоимся»… но мы ее так и называли: «Не спочнемы») в исполнении ансамбля «Червоне гитары» (Czerwone Gitary). А ещё раньше мы, подростки, школьники, помню, напевали (по-польски!): «На неве облоки. Повщя пэлно зу», — совершенно не понимая, о чем поем. Это была песня из сериала «Четыре танкиста и собака». Только потом я узнал, что это пишется так: «Na niebie obłoki, po wsiach pełno bzu» («На небе облака, в деревнях море сирени»). Но тогда мы не знали, кто автор этих стихов.

Музыку на стихи Осецкой сочиняли композиторы, известные и у нас в стране: Северин Краевский, Анджей Зелинский и др. (мы тогда уже слушали «Червоне гитары» и «Скальдов»). Они же (ЧГ и Скальды) эти песни и исполняли. А ещё — Марыля Родович, Эдмунд Феттинг, Эва Демарчик, Калина Ендрусик, Галина Куницка, Луцья Прус, Слава Пшибыльска и многие другие.

 

В 1950-70-е годы (а может, и позже) в Польше были весьма популярны так называемые «кабаре» — например, студенческие. Жанр это особый, лучше увидеть, чем об этом рассказывать… Может, кто-нибудь видел фильм Я. Моргенштерна «До свидания, до завтра» (1960)? (В нашем Интернете он есть.) Там как раз рассказывается о таком кабаре (прообразом которому послужил знаменитый студенческий коллектив «Бим-Бом» из Гданьска). Влюбленный во французскую красотку Яцек (в исп. З. Цыбульского) как раз и играет в таком молодежном кабаре. В 1954 году А. Осецка стала сотрудничать со Студенческим Театром Сатириков (СТС), для которого написала более 160 текстов, в том числе «Песню об очкариках», «Влюбленные с улицы Каменной» и др. Видимо, с этого и начался ее роман с песней.

 

Считается, что первый свой успех Осецка испытала в 1963 году на Первом фестивале польской песни в Ополе. Тогда прозвучала песенка о студентках-очкариках — и пани Агнешка стала знаменитой. Вскоре «Очкариков» пела вся Польша. «Уши у них отморожены, носы уткнулись в шарфики, брюки — прошлогодние…  Такой ребенком не займется, он думает только об Эйнштейне. Ютятся в общаге, у каждого есть чайник… Но однажды весной какой-нибудь очкарик украдёт у такой же очкастой поцелуй…». А что потом? «Potem wiążą koniec z końcem za te polskie dwa tysiące. Itp., itd., itd.» («Потом сводят концы с концами за эти польские две тысячи. И т.п. и т.д. и т.д.»).

 

Осецка сочиняла музыкальные спектакли для театра и телевидения. Её первая пьеса для профессиональной сцены называлась «Пусть только зацветут яблони».

 

Фамилия поэтессы в советских телевизорах иногда звучала, но всё же знали о ней лишь немногие. Например, поставили в «Современнике» пьесу А. Осецкой «Вкус черешни» (1969). Показали по телевизору? Нет, конечно… Зато выпустили замечательную пластинку — четыре песни из спектакля в исполнении Гелены Великановой: «Ах, пане, панове…», «К чему нам быть на “ты”, к чему…», «Там за седьмой горой», «Нам парни говорят такие речи…» Перевод Булата Окуджавы. Они — А. Осецка и Б. Окуджава — дружили, переписывались…

 

В «Литературной газете» №45 за 2011 г. была опубликована статья под названием «Ах, пане, панове!» — о культуре в сегодняшней Польше. Я посчитал, что тема затронута поверхностно, и написал в газету отзыв, в котором вспомнил и Осецку. Думаю, его нигде не напечатали. Вот небольшой фрагмент оттуда (цитирую статью и возражаю автору):

 

«Не говорю уж об ошибках в статье, это всё-таки мелочи: "Агнешки ОсецкИ" (польские фамилии изменяются по падежам — «Осецкой»), "...любви нет ни на грош" (помнится, пелось "тепла нет ни на грош")… "Агнешку у нас помнят по спектаклю «Современника»..." Меньше всего у нас помнят ее по этому спектаклю. Об этом спектакле жители СССР узнали благодаря маленькой пластинке Гелены Великановой, где она пела 4 песни из этой постановки («в весьма вольном переводе» Булата Окуджавы, который, кстати, был дружен с Агнешкой Осецкой и показывал ей свои переводы). В первую очередь А. Осецку знают по песням многих звезд эстрады: группы «Червоне гитары», Северина Краевского, Эдиты Гепперт, Марыли Родович, Анджея Пясечного… Неужели журналисты многоуважаемой «Литературной газеты» не знают, что в Питере есть даже клуб поклонников Агнешки Осецкой и что на сайте этого клуба можно легко найти сведения о поэтессе и переводы ее стихов?»

 

Думаю, я не ошибусь, если скажу, что в СССР выпустили только одну книгу Агнешки Осецкой. Да и то детскую. Она называлась «Здравствуй, Евгений» (1972) — сказка о приключениях глиняной птицы. Советские поэты-любители, знающие польский язык, переводили стихи Осецкой, но где это можно было почитать?

 

А в 1980-е годы исчезли, замолчали вдруг все— и «Червоне гитары», и Северин Краевский, и Марыля Родович, и Агнешка Осецка, и «Скальды». Потому что в Польше «началась буза» — забастовки, «Солидарность», борьба с тоталитаризмом («с коммунистическим строем»), Лех Валенса и т.д.

 

А потом — перестройка, развал Советского Союза, лихие 90-е… Наконец, пришли 2000-е годы, и у нас (у кого раньше, у кого позже) появился Интернет. И — хлынуло: польские песни (старые и новые), стихи, диски… А главное — информация! Северин Краевский давно ушел из «Червоных гитар» и записал несколько дисков на стихи Агнешки Осецкой, в том числе двойной альбом «Строфы на гитаре». Информации было столько, что я даже написал огромный очерк о своем музыкальном кумире С. Краевском (он опубликован в Интернете и в книге «Роман с Польше», изданной в Канаде крохотным тиражом). Вспомнил я там, в очерке, и о Агнешке Осецкой.

 

 

«…несомненно, одна из поэтических и музыкальных вершин в творчестве Краевского: “Хорошая погода на счастье”. Всё чаще и чаще композитор обращается к стихам Агнешки Осецкой — талантливейшей польской поэтессы, творчество которой у нас в России, по вполне объяснимым причинам (“языковый барьер”), мало знают.

 

Из-за семи морей и семи зорь

Приплыл однажды капитан,

Поздоровался с луной,

Погрузился в сон, и приснилось ему,

Что, словно вода, утекает молодость,

И всё чаще хмурится лоб,

Но тут вдруг погода —

Такая хорошая погода на счастье.

Никто не ободрит, всё гуще тени,

А тут вдруг погода, хорошая погода,

Подходящая погода — на счастье.

Всё труднее на ступеньках,

И пусто в буфете,

Но тут вдруг погода —

Хорошая погода на счастье.

 

И абсолютно “по-ленноновски” — эпатажно и многозначительно — звучит абсурд второго куплета:

 

Из тысяч серых контор

Вышел измученный хор,

Отставил в угол счеты,

Искупался в повидле,

Погрузился в сон, и приснилось ему…

 

И снова — о том, как с годами все труднее подниматься по ступенькам и пусто в буфете, лишь погода вдруг нет-нет да и порадует, “подходящая погода — на счастье”…»

 

 

(Понятно, я даю лишь подстрочник.)

 

А вот о песне «Не спочнемы»:

 

 

«А двумя годами ранее «ЧГ» показали музыкальному миру, вероятно, свой главный хит — песню «Не успокоимся» («Nie spoczniemy»). В России она была невероятно популярной, да и сегодня ее, безусловно, помнят. В 1977 году песня прогремела на музыкальном фестивале в Сопоте (впрочем, она там получила лишь второе место). В СССР эти концерты были показаны по телевидению. Мелодия — напевная, печальная, абсолютно славянская — попадала в сердце слушателю сразу и запоминалась немедленно. Те же, кто хоть немного понимал польский текст, восхищались стихами Агнешки Осецкой.

 

Время не приносит утешения.

За одним черным тузом — другой туз.

Стоило ли любить нас?

Наверно, стоило,

но этой картой плохо распорядилось время.

Не успокоимся, пока не дойдём

до седьмого леса.

Ну так в путь! В дорогу!

Давайте споем еще раз».

 

 

С. Краевский и А. Осецка познакомились так:

 

«…больше всего песен он сочинил с Агнешкой Осецкой. Их познакомила Марыля Родович.

— “Червоне гитары”? Это такие, в жабо, поющие какую-то безвкусицу? — спрашивала Осецка у Родович, когда они вместе шли по лесу в гости к Северину Краевскому.

 Но хватило нескольких минут, чтобы между поэтессой и композитором завязалась крепкая дружба.

— Северина болтуном не назовешь, — рассказывала потом Осецка. — Язык служит ему для передачи информации, иногда для горькой или даже мрачноватой шутки, порой же даже для того, чтобы пробормотать то, что скопилось на сердце… Но вовсе не для обнажения собственной души, драматических признаний или метафизических стонов.

Позже поэтесса призналась, что Краевский — самый любимый ее композитор…»

 

« — Мой первый текст для “Червоных гитар” был ужасен, — скажет она позже. — Он назывался “Порт пиратов”. В нем не было ничего от настоящей Агнешки Осецкой, и ему было далеко до простоты классических текстов, тех, что писали для ансамбля прежние авторы. Я поняла, что веду себя как портниха, которая упрямо пытается шить платье по мерке. Поняла и успокоилась. Попробовала писать не «под «Червоных гитар», а так, как мне хочется, и дальше пошло чудесно.

В 1983 году выходит сольный сборник Краевского и Осецкой “Беги, сердце мое”, а еще   через год — одно из самых заметных творений этого дуэта: «Строфы для гитары». Эти песни (баллады для голоса под аккомпанемент акустической гитары), сочиненные в стиле бард-рок, сегодня считаются жемчужинами польской популярной музыки: “Нет, нелегко”, “Наше осеннее…”, “Что каждый парень должен знать”, “Песня о разрыве сердца”… И самый главный хит альбома, который сегодня поют не только эстрадные, но и джазовые вокалисты — “Когда меня уже не будет”.

 

Это не может не вызвать грусть, потому что обязательно вспоминаешь, что Агнешки Осецкой нет в этом мире уже больше десяти лет. А сам Краевский признается, что ему очень не хватает Осецкой, ради которой имело смысл сочинять песни. Агнешку и Северина называли “дуэтом”. Сегодня об этом плодотворном союзе часто вспоминают их поклонники».

 

 

Автор  около 2000 песен, А. Осецка умерла в Варшаве от рака толстого кишечника. Похоронена на варшавском кладбище Повонзки. В том же году друзья Осецкой подготовили концерт-спектакль «…Зелено мне…», песни на стихи поэтессы исполнили звёзды кино, театра и эстрады:  М. Родович, А.М. Йопек, Ю. Стечковска, З. Замаховский, Э. Гепперт, К. Янда и др. Я перевёл эту запись субтитрами, её  можно найти в Интернете (Zielono mi. Koncert pamięci A. Osieckiej).

На следующий день после ее смерти польская «Газета Выборча» написала: «Вчера в варшавской больнице после длительной тяжелой болезни умерла Агнешка Осецка, выдающаяся польская поэтесса, автор незабываемых текстов песен, стихов для мюзиклов, радио- и телевизионных передач. Ей был 61 год». И процитировали строчку Осецкой: «Эта мисс Вышибала отключит для тебя электричество в середине дня» («Ta miss wykidajło wyłączy ci prąd w środku dnia»).

 

И вот теперь в нашу жизнь свободно — для всех, а не только для эрудитов — пришли ее стихи, написанные для песен, ставших уже классическими: «Да здравствует бал!», «Малгоська», «Не целуй меня первой», «Быть дамой», «Боса-нова для подушки», «А я зову мою маму», «Не жалею», «Глаза этой малышки», «На грани» («Na zakręcie»), «Людская болтовня», «На всех озёрах — ты», «Разве эти глаза могут лгать», «Чокнутая танцует», «Один лишь понт» («Nie ma jak pompa»), «Искусственный мёд», «Беги, сердце моё», «Когда меня уже не будет» и ещё десятки и десятки песен, от одних только названий которых у знатока мороз по коже. С нами в одно время  на одной планете жила великая поэтесса…

 

Бывают удивительные совпадения… В Варшаве я всегда останавливался в доме писателя Эдварда Куровского, пока он был жив. Однажды сидели, ужинали, и я процитировал стихи Осецкой:

 

Za nasze polskie życie,
za takie, jakie jest,
wypijmy wódki łyczek
z domieszką cichych łez...

 

(За нашу польскую жизнь,

За такую, какая есть,

Выпьем водки глоток

Вперемешку с тихими слезами…)

 

Жена Э. Куровского, профессор Галина Янашек-Иваничкова, выдающаяся специалистка в области славистики и культурологии, сказала:

— Когда я училась в гимназии, нам всем ставили Агнешку Осецку в пример. Это была старательная девочка…

 

Агнешка Осецка дружила с певицами и актрисами Магдой Умэр и Марылей Родович.

— Она была необычайно интересным человеком, — вспоминает М. Умэр, — только потом — девушкой, и никогда не женщиной. Сначала я чувствовала себя с ней как младшая подруга, а спустя годы — сестрой намного старшей, потому что у меня создавалось впечатление, что я становлюсь всё более зрелой особой, а она — наоборот. Вообще, понятие «зрелость» ее не касалось. Она не хотела взрослеть. Она была интеллигентной, молодой, впечатлительной, наблюдательной, у нее от Бога был огромный талант, но она до конца оставалась «безответственной девчонкой».

 

Фото из книги А. Осецкой "Разговоры в танце"

 

Осецка оставила после себя не только стихи и песни, но также и многочисленные легенды. О чем? О ее двух браках (с кинопродюсером В. Фриковским и режиссером В. Есёнкой), о нежелании «остепениться» и превратиться в солидную замужнюю даму, об отношениях с мужчинами (дочь Агата родилась от связи с журналистом и дипломатом Д. Пассентом), о романе с легендарным писателем Мареком Хласко, о проблемах с алкоголем… М. Умэр подозревает, что каждое ее стихотворение «в некотором роде автобиографично».

 

Через много лет после смерти своей подруги Марыля Родович сказала в одном интервью, что Осецка «не была счастлива и не хотела жить».

— У меня много писем от Агнешки, они очень волнуют, — сказала М. Родович. — Одно, например, написано на салфетке в самолёте. Агнешка летела в Штаты и написала, что не хочет жить долго. Даже если будет автомобильная авария, она совсем не боится. Она писала, что ей не везет с мужчинами…

 

На обложке книги "Разговоры в танце" А. Осецка со своей дочерью Агатой Пассент

 

…Всякий раз в Польше я заходил в книжные магазины и спрашивал сборники стихов Агнешки Осецкой. Удивительно, но мне везло далеко не всегда (в Польше иногда было трудно купить стихи Осецкой!)… Позже моя польская подруга сделала мне подарок: прислала толстый сборник стихов А. Осецкой, а на Рождество — мемуарную книгу «Разговоры в танце», где поэтесса, прощаясь с читателями, пишет:

 

«Друзья мои и подруги! Не откладывайте на потом ни песни, ни экзамены, ни посещение дантиста, а прежде всего не откладывайте на потом любовь. Не говорите ей “приходи завтра, приходи послезавтра, сегодня у меня нет на тебя времени”. Потому что может так случиться, что ты откроешь двери, а там стоит простуженная старушка и говорит: “Простите, я, кажется, ошиблась адресом…”  И щёлк! искорка погаснет».

 

…Однажды я купил в Гданьске сборник последних стихов Агнешки Осецкой «Спустя мгновенье» («Za chwilę»). Книга датирована 2001 годом, но сборник начал создаваться в 1994 году (как долго рождаются иные книги!): «Стихов становилось всё больше…» (пишет издатель). Лишь в 1996 году книга была готова в машинописном варианте. Поэтесса работал над ней до конца жизни: меняла названия, детали, убирала какие-то фрагменты… Например, стихотворение «Спустя мгновенье» я нашел не только в этом сборнике, но и в книге мемуаров Осецкой. Начинается оно так:

 

Спустя мгновенье

Будет уж точно тот миг

И настанет утро.

Шестнадцатилетняя проститутка Клара

Закончит работу и заснет на белых простынях.

Завтра куплю себе куклу в валютном магазине «Pewex»,

Она будет зваться Флёр.

Спустя мгновенье

Будет уж точно миг,

И обязательно взойдет солнце,

А мы, хорошо выспавшись…

 

Почти ничего этого нет в окончательном варианте — в сборнике «Спустя мгновенье». Но оставлены заключительные строчки: «Резво спустимся с дюн и, может, найдём две землянички в розовом декольте зари».

 

Увидеть книгу автору так и не довелось.

 

Я попытался кое-что перевести. Здесь процитирую лишь некоторые стихи. Удивительное дело: эти переводы появлялись на некоторых сайтах в Интернете, но почему-то позже исчезали оттуда. Писать в Интернете — всё равно что на песке у кромки моря… Что ж, не грех показать это еще раз.

Эти стихи написаны верлибром.

Что чувствует человек, который знает, что скоро, «спустя мгновенье», умрёт от рака?..

 

 

***

 

Котёнок лежал на дороге,

я подошла и что-то сказала…

Есть такие слова:

как будто дали леденец.

Но оказалось,

что его переехали.

Он сказал:

— Не мешай мне умирать! —

 

 

Молчание инструментов

 

В познаньском музее

молчат старые инструменты.

Нет денег на ремонт.

Незаметно коснулась я бесхозной фисгармонии,

она произнесла «уфф» и умерла.

Её последний вздох

звучит в моих ушах.

 

 

Вычитание

 

…отнять лето — в памяти зной,

отнять зиму — в памяти бал,

отнять руку — в памяти стена,

отнять свободу — в памяти ветер,

отнять тебя — в памяти тоска,

отнять себя — ничего нет в памяти.

 

Добавить память… Что в памяти?

 

 

***

 

Бог спит.

Последний динозавр плачет.

 

 

***

 

Небольшое стихотворение,

стишок в ежедневной газете –

словно объявление «Разыскивается».

Если в еженедельнике —

то как напоминание.

Но если это том?

Томик?

Целая книга?

Это уже только собрание обид.

 

 

Недуг в четыре утра

 

В четыре утра,

словно пожар,

будит меня боль.

Поднимаюсь.

Держась за стены, вхожу в ванную.

Сомневаюсь в существовании Бога,

добрых людей,

тебя.

Звоню в службу точного времени.

Есть.

 

 

В страхе

 

В страхе —

как в доме.

Знаю там все

уголки.

Слышу лифт.

Есть даже телефон.

Только дверей, чтобы выйти,

нет.

 

 

Встреча с читателем

 

— Вы пишете всё это из жизни?

— Из жизни.

— А легко ли Вам пишется?

— Легко.

— А легко ли Вам живётся?

 

 

Новый мужчина

 

От нового мужчины

пахнет одеколоном

и лыжной мазью.

Приятно и немного стыдно.

Горькая слеза высыхает под веком.

Где-то за черной грудой металлолома

осталась та постель,

где шевелятся тени.

 

 

Об этом

 

Об этом не будет стихов.

Не будет слёз, песен, смеха,

маленького рассказа.

Об этом лишь сердце

треснет,

как ветка сухая в лесу.

 

 

Спустя мгновенье

 

Спустя мгновенье

останется уж точно мгновенье…

Резво спустимся с дюн

и, может, найдём две землянички

в розовом декольте зари!