В конце 80-х годов прилавки в наших магазинах были пусты… Впрочем, так и начинается мой рассказ, который когда-то был опубликован в «Медицинской газете» (2000, №42, 7 июня). Я послал в газету рассказ под названием «Буржуи проклятые», но редакция переделала название на… «Буржуйские акушеры» (в социальной сети здесь, очевидно, принято вешать смайлик… )

Если вы думаете, что всё это — нездоровая фантазия автора, то ошибаетесь. Списано с натуры в одной районной больнице, расположенной между Тамбовом и Мичуринском. Как говорил когда-то мой товарищ (журналист из районной газеты): «Такое чёрта с два придумаешь…»

Везёт же акушерам!.. или Буржуи проклятые

В конце 80-х годов прилавки в наших магазинах были пусты.

Дети быстро забыли, что такое печенье и конфеты.

Взрослые, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в свой скудный рацион, увлеклись самодеятельностью: делали «голландский» сыр из кислого творога, «коньяк» из подкрашенной дурным кофе самогонки или, например, майонез из яиц, подсолнечного масла и уксуса, подолгу взбивая эту варварскую смесь деревянной лопаточкой, чтобы добиться нужного цвета и привычной консистенции.

Крупу, масло, сахар и другие продукты трудящиеся получали по талонам. Сигареты и водка служили валютой, их тоже давали по карточкам. Деньгами никто не интересовался, потому что купить что-либо было сложно.

А в родильном отделении Н-ской районной больницы об этих проблемах как будто забыли даже. Там каждый день ели торты и пили шампанское, и никакие продовольственные проблемы медицинский персонал отделения не волновали.

Почему?

Всё просто: выписка в роддоме бывает почти ежедневно. Счастливые отцы, дедушки и бабушки несут в этот день в больницу вино, торты, пирожные, конфеты и прочие сладости. Такова традиция, что ли: не принято являться в роддом за новорожденным с пустыми руками. Пусть даже на прилавках магазинов только пыль и мышиный помёт — не принято!

В холодильнике врача-акушера всегда стояли одна-две бутылки шампанского. Хирурги и анестезиологи частенько приходили сюда по утрам и вечерам, чтобы «поправиться».

Ворчали педиатры:

— Мы детишек по шесть дней выхаживаем, по ночам не спим, а зефир и конфеты достаются гинекологам.

— А вы приходите на выписку, может быть и вам что-нибудь перепадёт, — ухмылялся заведующий родильным отделением Потужной.

Но брать торты у родственников выписывающихся мамаш он всё же запретил. Конфеты — пожалуйста, шампанское — святое дело, а торт — ни в коем случае!

— Вы поймите, — объяснял он акушеркам, — они готовятся к выписке дней пять. Торт покупают заранее, потому что его не так-то просто достать. Где этот торт хранится почти неделю, в каких условиях — вот вопрос. Продукт это скоропортящийся, нажрётесь сладостей — пупки у вас вздуются. Мне здесь, в родильном отделении, пищевые отравления абсолютно ни к чему: потом от санэпидемстанции не отвяжешься. Придёт комиссия, начнутся проверки, найдут тысячу нарушений... Предупреждаю: увижу у вас торт — разговор будет коротким.

На следующее утро вошёл он в ординаторскую — и остолбенел: на столе стоял торт! Кремовый, с розочками.

Потужной вызвал старшую акушерку:

— Надя! Это что такое?

— Торт, Николай Петрович.

— Откуда?

— Живородова выписалась. Родственники принесли магарыч, чтобы мы копытца новорожденной обмыли...

— А я разве не говорил вам о том, что никакие кремовые прелести здесь не потерплю? — стал закипать Потужной.

— Говорили, Николай Петрович, но... что же с ним делать, если дают?

— А вы не знаете, что делать?

— Нет...

— Стало быть, моё слово для вас не указ? С первого раза не понимаете?

— Но Николай Петрович...

— Что «Николай Петрович»? — взорвался Потужной. — Отравитесь этой гадостью, а мне отвечать?

— Ну, уж сразу и гадость... Он вроде бы неплохой...

— Ах, неплохой...

Потужной в порыве гнева схватил торт и с силой запустил его в стенку. Розочки живописно впечатались в обои. Надя в слезах выбежала из ординаторской.

Минут через пятнадцать доктор успокоился и, вздохнув, пошёл к Наде извиняться.

Вошёл он к старшей акушерке в кабинет — и что же увидел? Такой же торт, с розочками жёлтыми, синими и красными, с толстым слоем жирного крема на пышном бисквите — но только ещё больше первого! Потужной окаменел.

— Что это?! — грозно спросил он после многозначительной паузы.

— Это... это... ещё выписалась Сосцова...

— Ага, Сосцова! — он рысью подбежал к столу. — Вот я вам сейчас покажу... Сосцову...

Потужной обеими руками сгрёб со стола торт и бросил его в стенку.

Именно в этот момент ворвался в кабинет педиатр Меконин. Он был взволнован.

— Слушайте, ребята, — не здороваясь, начал он сходу, — что у вас происходит? Вообразите себе: захожу сейчас в ординаторскую, а там, на стене...

И в замешательстве замер: на обоях, прямо над сейфом с медикаментами, красовалась большая кремовая клякса (почти такая же, как в ординаторской!), которая совсем ещё недавно была великолепным тортом.

— Что... что такое? — растерялся Меконин. — Что, чёрт возьми, у вас тут...

И задохнулся от возмущения, не в силах закончить свою фразу.

— Да вот, — сердито пожала плечами Надя, — Николай Петрович развлекается, тортами кидается...

— Ну-у, знаете, — негодующе протянул Меконин, — мы там жизни не видим, — он кивнул куда-то в сторону главного корпуса больницы, — еле концы с концами сводим, морковный чай пьём, а здесь гинекологи совсем обнаглели. Жируют, сволочи! Буржуи проклятые...

Фото взято в свободном доступе на http://ru.freeimages.com