Однажды Иван Михайлович Сеченов ехал из Кенигсберга в Петербург в почтовой карете.

В четырехместном купе он соседствовал с тремя дамами: француженкой-модисткой, молоденькой немкой и рижанкой, «говорившей свободно по-французски». Немка и Сеченов ехали спиной вперед — вероятно, поэтому девушку укачало: она стала «бледнеть с явными признаками тошноты». Не было времени поднять окно… но физиолог не растерялся. У него под рукой была его шляпа (цилиндр), он подставил головной убор; шляпа спасла сидящих перед ним и немкой дам «от напасти». Потом цилиндр пришлось выбросить в окно. Немка, конечно, сокрушалась, что испортила шляпу ученого (впрочем, знала ли она, что рядом с нею сидит великий физиолог?).

Этот случай описан в «Автобиографических записках» И.М. Сеченова (М.: Издание «Научнаго слова», декабрь 1907). Эпизод завершается такими словами автора: «Благодаря этой маленькой жертве я приобрел расположение моих спутниц и проехал с ними всю дорогу в приятельских отношениях».

Одна из глав книги называется «Ученье за границей (1856–1860)». Конечно, Сеченов слушал за границей лекции, работал в лабораториях и пр. («Поехал я за границу с твердым намерением заниматься физиологией»), но в основном в этой главе описаны поездки автора по Германии, Италии и т.д., где физиолог прикоснулся к «европейским ценностям».

Всю жизнь Сеченов дружил с доктором С.П. Боткиным. А во Флоренции физиолог встретился с братом Боткина — Павлом Петровичем, блондином «рыхлого телосложения», который «был совсем не похож на своего брата». Холостяк П.П. Боткин учился на юриста, «жил без дела, в свое удовольствие»: «был большой любитель театра, особенно балета, и еще больший любитель женской красоты», «млел и соловел при виде красивого женского лица», легко входил в роли, «разыгрывал комедии с большим увлечением».

Из Флоренции они вдвоем перебрались в Рим, чтобы пожить там «недели две, а то и больше». Благодаря П. Боткину, сняли «две меблированные комнаты с молодой и красивой хозяйкой-римлянкой», которую Боткин пытался «пленять» пантомимой с примесью французских слов. (А Сеченов немного говорил по-итальянски.) Худенькая и стройная синьора Мария интересовала Боткина гораздо больше римских достопримечательностей. Два гостя из России устраивали в своей комнате «русские вечера», а синьору Марию упросили быть на этих салонных мероприятиях хозяйкой. Потом втроем (Сеченов, Боткин и Мария) поехали в Тиволи (24 км от Рима), там гуляли по парку, катались на ослах и пр. После этого, как сообщает Сеченов, его «сожитель» стал пересаливать с ухаживаниями, и это Ивана Михайловича очень раздражало. Боткин решил, что Сеченов ревнует, и стал еще больше поддразнивать товарища своими любезностями с Марией. Это всё расшатало нервную систему великого физиолога, и однажды случился «взрыв» — «неожиданный, нелепый».

Веселый повеса Павел Петрович привел к чаю человек пять русских художников, не предупредив Сеченова. Когда они ввалились в квартиру, Иван Михайлович сидел с синьорой Марией в «салоне» и беседовал «самым мирным образом». Когда появились гости, она почему-то испуганно вскочила. Поддавшись ее панике, Сеченов невольно вскочил и сам. Перепуганная римлянка стала прятаться (!) за спиной великого русского физиолога, а он стал закрывать ее от взглядов нагрянувшей в дом компании. Потом Мария убежала к себе, а Сеченов взял шляпу и вышел на улицу.

Вернувшись через пару часов, Иван Михайлович стал размышлять: что же произошло? Что за комедия? И что делать дальше? «На первый план выступало мое дурацкое поведение, придавшее разыгравшейся сцене такой вид, словно мы были накрыты на месте преступления, — поведение, компрометировавшее бедную беззащитную девушку», — писал Сеченов.

Он думал всю ночь… И тогда же, ночью, написал письмо, где предложил итальянке… руку и сердце! Почему? Чтобы спасти репутацию «скомпрометированной им» девушки…

Интересно, а П.П. Боткин не написал ли каких-нибудь этаких мемуаров, где предложил свою версию происшествия? Что же такое особенное увидели «русские художники» в салоне у синьоры Марии, когда беспардонно ворвались в дом?.. Так или иначе, Сеченов стал вдруг женихом…

А теперь пусть расскажет остальное сам Иван Михайлович Сеченов, чтобы мне не пересказывать то, что и так доступно всем, кто хочет  это прочитать. Мемуары Сеченова изданы и в наши дни — не знаю, можно ли их купить в магазинах:

И. Сеченов «Записки русского профессора от медицины» (серия «Медицинский бестселлер»), М.: АСТ, 2014;

И. Сеченов «Автобиографические записки» (серия «Золотая библиотека российской медицины»), М.: Книговек, 2012.

Итак:

«Вечером того же дня я стал женихом более удивленной, нежели обрадованной невесты, взяв с нее слово молчать до поры до времени. Быть женихом, когда знаешь, что невеста идет за тебя не по любви, и к тому же не уметь говорить с нею на ее языке как следует, — очень невесело; да и она, слава Богу, не играла роли счастливой невесты, поэтому наша близость ограничилась целованием лишь при прощании, да и оно произошло без нежностей и без слёз с той и другой стороны. Уехал я из Рима в конце октября в почтовой карете до Анконы, отсюда пароходом в Триест и далее в унылый Лейпциг. Здесь я получил несколько писем с некоторыми сведениями касательно невесты; пыл прошел, и вся история кончилась моим письмом к синьоре, в котором я извещал ее, что не могу выполнить данного обещания вследствие непреодолимого сопротивления родных. Слава Богу, я не сделал ей никакого зла».

"Пыл прошёл..." Значит, был пыл?..

Читайте мемуары, господа! Прекрасная литература.

Иллюстрации:

И.Е. Репин. Портрет физиолога И.М. Сеченова, 1889. Масло, холст.

Почтово-пассажирский дилижанс середины XIX века. Российская марка 2011 г.

Морис Делондр. В омнибусе, 1880.

Омнбиус.

Титульный лист "Автобиографических записок Ивана Михайловича Сеченова", 1907

И.М. Сеченов в молодости