Последний польский король Станислав Август Понятовский покоится в Старой Варшаве, в подземной крипте костёла святого Яна (Иоанна). У него удивительно оптимистичный надгробный памятник: белоснежный, чистенький и по форме напоминает... спинку деревянной кровати в уютной спальне старинного дома. Кто-то вероятно, вспомнит, что, когда король «выселялся» из своего замка в Варшаве, прихватил с собой королевское ложе! Деталь яркая. Представьте себе: он король, его страну рвут на части, сто двадцать драгун Суворова перевозят Станислава Августа из Варшавы в Гродно — перевозят, считай, под конвоем, и он подписывает акт отречения. Король потерял власть... А он беспокоится об удобной кровати в будущем. Потому что как же отдыхать от трудов праведных?.. Каков барчук!
Фото: Станислав Август Понятовский, последний король Польши. / Надгробие Станислава Августа
На надгробном памятнике Августа перечислены все его регалии: «Великий князь литовский, русский, прусский, мазовецкий, жемайтский, киевский, волынский, подольский, смоленский, северский, черниговский...» Станислав Август Понятовский любил роскошь, перестроил и облагородил, например, варшавский королевский замок, выкупил и обустроил дворец в парке Лазенки... Барчук? Барчук и есть: по материнской линии он почти что князь. Мать у него в девичестве — княжна Чарторыская, которая была «ветренна в супружеской жизни» (как охарактеризовал её в своей книге Е. Карнович). Отец Станислава был краковским каштеляном, лет на тридцать старше своей жены. А детей у этой парочки родилось семеро...
После отречения Станислав Понятовский собирался переехать в Рим. Губа не дура... Но его морганатическая супруга якобы уговорила его отправиться в Петербург. В российской столице хорошо знали бывшего польского короля, который в молодости служил там секретарем английского посла Вильямса.
Как польский вельможа попал в Россию секретарём английского посла в двадцать с небольшим лет? Благодаря своей матушке он получил неплохое образование, уже пожил во Франции и в Англии, детально изучил «парламентский строй», заодно наделал долгов, за которые даже отсидел в парижской тюрьме, пока его не вызволила оттуда мадам Жофрен, хозяйка литературного салона (он её почтительно звал «матушкой»)... Всю свою жизнь этот красавчик неутомимо покорял знатных дам. Влюблялся он порой в таких женщин, каких не назовёшь красавицами. Если расставался с подругой со скандалом — награждал её щедро. А женщин спокойных и верных «оставлял в нужде». Потом, позже, он и в Варшаве, и в Петербурге методично отбивал чужих жён и любовниц, тем самым наживал себе врагов, которые могли ему навредить в любой момент. А вот в России секретарю английского посла Понятовскому чуть за двадцать, и у него большая любовь. К русской принцессе Екатерине Алексеевне. Будущей великой императрице Екатерине II.
В романе В. Пикуля «Пером и шпагой» любопытно описана первая встреча Понятовского и великой княгини Екатерины, будущей царицы. (Знать бы ещё, не выдумка ли это.) Она с мужем Петром Фёдоровичем жила в Ораниенбауме (пригород Питера). Английскому послу Чарльзу Вильямсу нужно было подсунуть шпиона к ним, будущим правителям России, вот англичанин и уговорил своего секретаря Станислава Понятовского поухаживать за Екатериной. Они увидели её ещё по пути в Ораниенбаум: какая-то дама (Понятовский не знал, что это Екатерина) ехала верхом, словно амазонка, и поляк подумал, что эта женщина скачет некрасиво, «вульгарно расставив ноги, как татарка». Понятовскому она сначала не понравилась, но потом... Это, кажется, была настоящая любовь.
Вот как описывает Понятовский свою возлюбленную: «Оправляясь от первых родов, она расцвела так, как об этом только может мечтать женщина, наделенная от природы красотой. Черные волосы, восхитительная белизна кожи, большие синие глаза навыкате, многое говорившие, очень длинные черные ресницы, острый носик, рот, зовущий к поцелую, руки и плечи совершенной формы…»
И далее Станислав Август пишет: «Такова была возлюбленная, ставшая властительницей моей судьбы; я готов был посвятить ей всю жизнь, говорю это гораздо более искренно, нежели это говорится обыкновенно в таких случаях. По странной случайности, несмотря на свои двадцать два года, я принес ей в дар свою невинность...» Эта страстная немка совратила милого польского мальчика!
Тут впору поинтересоваться: а как же похождения этого поляка в Европе? Что он там делал? Женщин не трогал?.. Ответ находим в записках самого Понятовского: «Сперва я был удалён от распутства строгим воспитанием. Затем стремление проникнуть в тот слой, который принято называть (особенно в Париже) хорошим обществом — и удержаться там,— предохраняло меня от излишеств во время моих путешествий. Наконец, целая вереница престранных обстоятельств, сопровождавших любовные связи, которые я заводил за границей, дома и даже в России, сохранила меня, судя по всему, в неприкосновенности для той, которая с этого времени стала распоряжаться моей судьбой».
Эта связь длилась недолго. Екатерина поматросила Сташека и бросила... А потом, когда остро встал вопрос о том, кто займёт польский трон, русская императрица вспомнила о Понятовском и много сделала для того, чтобы Станислав Август стал королём. (Сделала она — и клан польских князей Чарторыских, родственником которых был Станислав Август.)
Лишь перечислю основные события польской жизни того времени. Недовольство части польского «истеблишмента» новым королём Понятовским. Те, кто не одобряет методы правления Станислава Августа, собираются в городе Бар («Барская конфедерация»), и фактически начинается гражданская война. Россия, Пруссия и Австрия вводят в Польшу "ограниченный контингент миротворцев». И это приводит к первому разделу Польши (1772 г.): России достаются куски Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии, а Австрии и Пруссии — территории Польской «короны» (то есть собственно Польши в сегодняшнем понимании). Поляки волнуются, возмущаются, местные мыслители и «гуманисты» думают, спорят, болтают — и в конце концов принимают Польскую Конституцию 3 мая 1791 года. Это приводит ко второму разделу Польши (1793 г.), к восстанию под предводительством Т. Костюшко и к третьему разделу (1795 г.). С карты Европы исчезает страна Польша. Станислав Август лишается короны. Екатерина II разрешает ему жить в Гродно. А он, говорят, хотел в Петербурге: якобы продолжал любить Екатерину Алексеевну, свою бывшую «коханку». Но у Екатерины был «коханек» помоложе (почти на 40 лет): Платон Зубов. В 1796 году императрица скончалась, и её сын император Павел I «пригласил» Станислава Августа в Петербург.
Понятовский жил на всём готовеньком в Мраморной дворце в Петербурге — во «дворце фаворитов». Получал денежную помощь (двести тысяч червонцев годовой пенсии!) от российских властей. Екатерина при жизни своей оплатила его долги. Королевские драгоценности, между прочим, он ещё до переезда в Россию продал в Гамбург («с помощью евреев», — пишет Карнович). Деньжата водились... Царь предоставил бывшему польскому монарху придворных, камергера. Но жил польский король уединённо: много читал, беседовал с приближёнными, вспоминал прошлое, искал утешение в религии и мистицизме. Ему тогда уже за шестьдесят было, не до гулянок. Вёл альбом — писал туда собственные заметки, стихи и эпиграммы. Фаддей Булгарин утверждает, что в этом альбоме самое серьёзное и важное было перемешано с пошлостью, а мудрость — с цинизмом...
Первого января 1798 года царь приехал к Понятовскому, и они о чём-то поговорили. Павел решил отпустить всех своих польских пленников — Костюшко, сибирских узников... А заодно, видимо, и Понятовского. После этой встречи Станислав Август радостно объявил своим приближённым: «Скоро увидим Варшаву!» Странно: всю свою жизнь этот вельможа болтался по заграницам — Париж, Лондон, Пруссия, Москва, Санкт-Петербург... А в старости заскучал он, понимаете ли, по родине... Впрочем, Шопен и Костюшко, Норвид и Мицкевич, Сенкевич, Словацкий и Склодовская-Кюри — все умерли отнюдь не в Польше. Но родину, однако же, нежно любили...
Через некоторое время после разговора с Павлом у Станислава Августа вдруг начались страшные головные боли, и Понятовский слёг. Инфлюэнца? Инсульт? Заболел он в полдень, а к ночи — скончался...
И это только одна версия его смерти: о том, что умер он быстро — за сутки отошёл.
Известны мемуары польского врача Станислава Моравского. Он жил в Петербурге в первой половине XIX века. Его версия причины внезапной смерти короля такова. Понятовский приехал в театр и занял свою ложу. (Да, вот так жил этот «пленник»: камергер у него, прислуга, большая пенсия, своя ложа в театре…) Тут прибыл со свитой император Павел. Все в зале встали; поднялся и Станислав Август. Потом Понятовский, видимо, вспомнил, что он «тоже король», и сел! Решил, что вполне достаточно постоял перед Павлом. Царь заметил, что Понятовский сел, и послал к нему своего человечка с приказом, чтобы поляк встал! Мы не знаем, что сказал этот человечек бывшему королю, но Август немедленно вскочил и некоторое время стоял. А потом очень скоро уехал домой, потому что почувствовал себя плохо. Пока доехал до дому (пишет Моравский), «часть членов у него отнялась».
Как видим, начало болезни — «острое» (как принято выражаться в медицине). Вполне похоже на «апоплексический удар», кровоизлияние в мозг — короче говоря, на инсульт. Добавилась горячка, и Понятовский умер — не сразу, но всё же быстро, через несколько дней (пишет доктор Моравский). Вероятно, в народе бродили и другие объяснения внезапной смерти короля. Возможно, даже пошлые. Но Моравский заносчиво заявляет в своих мемуарах, что «грязные сплетни» распространять не желает. О дуэли Пушкина он написал много грязного… но это же Пушкин — так, никто, поэтишка русский… А вот на «великого и несчастного» короля Польши клеветать негоже.
Здесь вспомним мемуары польского князя Адама Чарторыского, который жил в Петербурге во время царствования Екатерины II, Павла I и Александра I. Чарторыский сообщил о том, что польский король сочинил в Мраморном дворце «объёмистые мемуары», которые почему-то были потом или уничтожены, или спрятаны. После смерти короля князь Чарторыский прочитал только часть этих записок, от остального якобы не осталось и следа. Во всяком случае, так думал князь Адам…
Император Павел часто обедал у Понятовского, приезжал со своей семьёй к королю, и Станислав Август старался угодить высокому гостю, стол короля был великолепен и прекрасно сервирован «благодаря искусству знаменитого метрдотеля Фремо». А 2 февраля 1798 года Понятовский был «сражён апоплексическим ударом» аккурат в тот момент, когда готовился к балу и любительскому спектаклю, которые устраивались для высшей знати столицы. Ни о каком грубом окрике в театре в мемуарах Чарторыского и речи нет… Доктор Беклер сделал королю кровопускание, но это не помогло. Приехал Павел с семьёй, скорбно склонились к постели умирающего.
Существует легенда о том, что Станислав Август получил знак о скорой своей гибели… знаете где? В Останкинском дворце под Москвой, в художественной галерее возле одной из картин. И тут снова вопросы: какая картина? Почему она предрекает смерть? И что забыл Понятовский в Останкинском дворце?..
Хоронили Станислава Августа торжественно. Звучал «Реквием» Осипа Козловского — русского композитора, а может белорусского... а может польского... который служил при дворе Екатерины II, а потом Павла I.
Беседа о композиторе О.А. Козловском может быть содержательной и интересной. Но я сейчас расскажу лишь о самом главном. Родился Козловский в дворянской семье в городишке Пропойске под Могилёвом (сегодня это белорусский Славгород). Подростком учился музыки у своего дяди Трутовского, который, говорят, был очень хорошим композитором, но от его наследия остались только две-три пьесы. А ещё Осип учился музыке у… Огинского! У того самого, у Михала Клеофаса Огинского («Полонез Огинского» все знают), который был не только музыкантом, но и дипломатом, чиновником, бунтовщиком (против России), служил то Польше, то России и т.д. И ещё интересно: азы музыки Осип Козловский постигал в варшавском костёле святого Яна (где сейчас покоится последний польский король), пел там в хоре, играл на органе… Вот какие бывают совпадения. И в день похорон Станислава Августа звучал в Петербурге реквием О. Козловского — первый католический реквием, сочинённый в России! А ещё Козловский известен своим гимном «Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс!» Ну и дальше пропоём тихонечко: «Славься сим, Екатерина, славься, нежная к нам мать!»
Фото: Мраморный дворец в Санкт-Петербурге / Костёл святой Екатерины в Санкт-Петербурге
...Похороны польского короля. Сам царь Павел надел на покойника корону, а потом, опустив шпагу, верхом проехал за гробом весь путь до католической базилики святой Екатерины Александрийской на Невском проспекте. Моравский утверждает, что Павел ненавидел всех любовников своей матери. Но, как видим, «почтить тень этой короны» всё же явился. А потом, после похорон, по приказу царя были опечатаны и изъяты все бумаги Станислава Августа — мемуары и прочее, — а бумаг этих было немало. Всё свезли ко двору русского монарха. Правда, эти записи не пропали, сегодня хранятся в архиве Российской академии наук.
Кстати, доктор Моравский в своих мемуарах пытается объяснить, почему Понятовский «позволил привезти себя в Петербург». Дескать, если бы хотел — мог бы сбежать в любой момент. Но Понятовский покорился судьбе: он желал положить конец гражданской войне у себя на родине. Опасался, что его импульсивные друзья-патриоты наверняка воспользуются именем бывшего короля в качестве повода выступить против России... И есть другая версия. У Августа (даже в его шестьдесят) якобы была идея фикс: «проклятая надежда» жениться на Екатерине II. Моравский пишет, что Екатерина всегда толкала несчастного Понятовского на ошибочные действия: коварная женщина умела обмануть соблазнами «это легковерное и романтическое сердце».
И вот он умер… и больше не было королей на польской земле.
Итак, вопрос: почему же всё-таки умер последний польский король Станислав Август Понятовский? Когда же он всё-таки заболел и как скоро скончался? Версий несколько… Кто же всё-таки прав: Ф. Булгарин, А. Чарторыский или С. Моравский? Что это — инсульт, инфлюэнца, инфаркт или… просто последствия сытой и обеспеченной жизни (адинамия, абдоминальное ожирение, сахарный диабет 2 типа, гипертония, дислипидемия — словом, метаболический синдром)? Что нам подсказывают anamnesis morbi и anamnesis vitae польского короля?
Наверно, ответ могла бы дать эксгумация (если бы это кому-то нужно было). Но Станислав Понятовский уже не лежит там, где был похоронен (в каталическом костёле на Невском проспекте в Петербурге). Король нашёл последнее пристанище в костёле святого Яна в Варшаве. Но и там, в той могиле… по сути дела, никого нет! Да, тут загадочная, мистическая история…
В 1938 году Польша обратилась к Сталину с просьбой вернуть останки короля. Прах Станислава Августа был вывезен на родину Понятовского, в городишко Волчин. Тогда это была Польша, а сегодня — Брестская область. Все знают, что там творилось во время войны... К пятидесятым годам стало ясно, что захороненение Понятовского разграблено. Кем? Большевиками? Гитлеровцами? А может, кем-то ещё?.. Прошло ещё лет тридцать, и поляки обратились теперь к Михаилу Горбачёву: хотим, дескать, перезахоронить прах последнего польского короля. Туда, в Волчин, поехали советские учёные, археологи, чтобы разобраться на месте. В могиле они нашли только обувь короля и куски одежды. Там не было ни позолоченной короны, ни забальзамированного тела... Тут какая-то тайна... Всё, что осталось, наша страна вернула полякам. Это «что-то» хранилось где-то в Польше лет шесть и только потом было захоронено в костёле святого Яна в присутствии президента Польши Леха Валенсы...
Фото: открытый доступ в Интернете
